Памятуя о том, что День города Волковыска связан с событиями Великой Отечественной Войны, мы предлагаем вспомнить то лихое время и прочитать историческую миниатюру Волковысского краеведа и историка Николая Быховцева о железнодорожных войнах на Волковыщине: 

История одной диверсии

 © Николай Быховцев

В одной из  бесед с Яном Карловичем Былинским, старожилом нашего города, живо увлекающимся историей своего края, автор данной статьи поинтересовался,  были ли во время немецкой оккупации в  самом Волковыске диверсии на железной  дороге. Ян Карлович ответил, что он сам являлся свидетелем подрыва поезда, правда, неудачного.

Волковысский железнодорожный узел использовался немцами во время оккупации весьма интенсивно. Через обе станции города движение поездов не прекращалось ни днём, ни ночью. Из-за особой важности узла охранялся он с особой тщательностью. Через железнодорожные пути ходить разрешалось только в строго установленных местах. За нарушение этого запрета с виновного взимался денежный штраф в размере двух немецких марок. С 1944 г. немецкие часовые, круглосуточно патрулировавшие железнодорожное полотно, по нарушителям, осмелившимся появиться в запретной зоне, открывали огонь без предупреждения.

В одно из воскресений лета 1942 г. семья Былинских, как обычно, пошла в костёл. В самый разгар службы, где-то около одиннадцати часов, через распахнутую дверь костёла прихожане услышали мощный звук недалёкого взрыва. Напуганные люди устремились на улицу, уверенные в том, что на город налетела советская авиация. Но дальнейших взрывов не последовало, а в безоблачном небе не было видно ни одного самолёта. Зато в каких-то 300-400 метров от костёла на железнодорожных путях, проходивших  сразу же за военным польским кладбищем, стоял длинный состав с пыхтящим паровозом, сбрасывающим огромные клубы белого пара. Любопытная молодёжь бросилась к железной дороге. К этому времени впереди паровоза образовалась толпа из немецких солдат, следовавших на фронт в этом поезде. В середине толпы на откосе железнодорожного полотна лежал, одетый в гражданскую одежду молодой человек. Из разорванного живота наружу вываливались   кишки, а из многочисленных ран  вытекала на землю кровь. Человек умирал. Рядышком возле рельса виднелась неглубокая воронка со свежей разбросанной землёй. Всё было ясно без слов. При попытке заложить мину перед  поездом, заряд взорвался в руках у смелого, но не опытного диверсанта.

Почему смельчак  закладывал мину перед движущимся поездом? В то время ещё не были распространены радиоуправляемые фугасы, и взрыватель мины срабатывал  под действием силы тяжести или же при выдёргивании предохранителя взрывателя с помощью длинного шнура. Заложить мину заранее не представлялось возможным, так как её могли обнаружить регулярно проходящие вдоль рельсов патрули. Вот и рискнул неизвестный патриот своей молодой жизнью, бросившись  под идущий поезд. Кто это мог быть –   советский или польский партизан, неизвестно.

Но прошло некоторое время, и партизаны приспособились к трудностям.   В 1943 г. мины под  немецкими эшелонами стали взрываться всё чаще и чаще.  По свидетельству бывшего жителя Волковыска Вацлава Навроцкого, работавшего в то время дежурным по станции Волковыск-Город, редко не было такой ночи, чтобы на отрезке железной дороги от Волковыска до Баранович не взрывались  под поездами мины. Больше всего случаев приходилось на участок между Слонимом и Барановичами. Гораздо меньше поезда взрывали на участках Волковыск-Слоним, Волковыск-Лида и Волковыск-Белосток. Конечно, далеко не все поставленные партизанами мины взрывались непосредственно под  паровозом или вагонами, и далеко не все из сработавших  мин  причиняли тот ущерб, на который рассчитывали  диверсанты. Однако регулярные взрывы на железке настолько запугали паровозные бригады, что машинисты и их помощники испытывали неподдельный страх перед предстоящей поездкой на Барановичи, особенно в  ночное время. Машинистами работали те же самые люди, что при Польше и при Советах, теперь мобилизованные на работу немецкими властями. Вацлав Навроцкий рассказал, как часто можно было наблюдать следующую картину. Заказанная паровозная бригада отказывалась с наступлением сумерек первой выезжать на Барановичи, мотивируя свой отказ  неисправностью паровоза:

–  О то холера! Помпа пшестала працовать! – сокрушался машинист.

Как только находился исправный паровоз с другой бригадой,  и эшелон отправлялся на ночной перегон, машинист докладывал о том, что насос исправлен, и он готов подать свой паровоз под следующий состав. Бригада надеялась, что если партизанская мина  заложена, то она сработает под первым эшелоном, а они, таким образом, спасутся. С Баранович далее на фронт эшелоны везли другие бригады.

Наконец, немцы додумались прицеплять впереди по ходу паровоза две-три платформы, груженые для тяжести камнями или песком. Тяжёлая платформа наезжала на заложенную под рельс мину, рельс прогибался и надавливал на взрыватель. Таким образом, мина взрывалась, не причиняя  вреда паровозу. Тогда партизаны изменили тактику, взрывая мину с помощью шнура, но делать это стало гораздо труднее. Попробуй незаметно замаскировать ещё и шнур длиною в сто метров, чтобы охрана не заметила. Это позже начнут применять взрыватели замедленного действия и другие хитрые штучки.

Но, всё равно, эшелоны подрывали. Ян Былинский рассказывает:

«Мой отец всю свою жизнь проработал в мастерских депо. И при немцах тоже. Во время оккупации в Волковыск пригоняли из Гамбурга специальный кран, подымавший с откосов  разбросанные взрывами паровозы и вагоны. Кран появлялся в Волковыске,  примерно, раз в год, потому что ему хватало работы  и в других местах. Всех рабочих мастерских тогда   сажали в вагон и везли на место подъёма. Паровозы приподнимали с помощью домкратов и снимали дышла с колёс. Затем кран подымал паровоз и ставил его на рельсы. Отец говорил, что паровозы лежали в откосах  через каждые пять километров».

Зимой  1942/1943 г. г. по воспоминаниям жителя Волковыска Григория Балейки, большой удар по движению на станции Волковыск Центральный нанесла диверсия, выведшая из строя паровозный круг возле депо. Поломка  произошла в результате пуска паровоза  на не состыкованные рельсы паровозного круга, тем самым паровоз просто свалился в яму, заблокировав перемещение круга. Без  мощного крана поднять паровоз не представлялось возможным, а разрезать на  куски – требовалось время. Осуществили данную диверсию группа советских подпольщиков, работников депо под руководством слесаря Степана Фомича Гайкевича. Тогда паровозу, чтобы развернуться  и везти состав в противоположном направлении, необходимо было стать на паровозный круг, и с помощью электромоторов его разворачивали на 180 градусов. После диверсии для разворачивания паровоз ехал в сторону посёлка Воля, потом для него переводили стрелки на станцию Волковыск Город, и оттуда он возвращался на Центральную станцию. Этот манёвр занимал достаточно много времени, во время  которого движение поездов через Волковыск приостанавливалось. Кроме того, из депо не могли выехать 20 паровозов. Для отправки  военных  грузов срочно  вызвали  резервные паровозы из Белостока. Паровозный круг смог продолжить работу только через двое суток.

Были случаи, когда партизаны по договоренности с железнодорожниками пускали лоб в лоб два встречных поезда. Именно такой случай произошёл в ноябре 1943 г. на станции Андреевичи, что в восьми километрах западнее Волковыска на Белостокском направлении. Вообще, железнодорожная линия Белосток-Волковыск использовалась очень интенсивно, обеспечивая грузами и живою силою Восточный фронт. По этой причине она находилась под пристальным  вниманием Белостокского отдела польской подпольной Армии Краёвой  и даже имела условный шифр: «путь № 8». Каждый проезжающий здесь состав брался на учёт  и регистрировался польскими рабочими, участниками движения Сопротивления.  Данные о движении эшелонов передавались по радио в Лондон,  где, анализируя движение поездов по всем направлениям и характере перевозимых ими грузов, можно было делать точные прогнозы о намечающемся наступлении на том или ином участке Восточного фронта.

В один из ноябрьских дней группа подпольщиков-аковцев под руководством          капрала Ольгерда Зажицкого, в сговоре с местными железнодорожниками, пустила на станции Андреевичи на один и тот же путь два встречных поезда – товарный с сеном и лошадьми, ехавший на фронт, и пассажирский, следовавший в Германию. Пассажирский поезд  вёз с фронта в отпуск несколько сотен солдат и офицеров. В результате диверсии 35 вагонов с лошадьми и сеном сгорели дотла. Пассажирский поезд пострадал частично. Сколько погибло отпускников – неизвестно. В завязавшейся перестрелке с немецкой охраной капрал Зажицкий получил тяжёлое ранение, а два железнодорожника погибли. Подробности этой диверсии установить сейчас не представляется возможным.

Но ровно за полгода до этого случая возле деревни Тимохи, которая расположилась вдоль железнодорожных  путей  всего в полтора  километра западнее Волковыска, произошло такое же столкновение двух поездов.

Житель деревни Тимохи Станислав Константинович Садовский рассказывает:

«При немцах с нашей деревни на охрану железнодорожных путей ходили каждую ночь по пять человек. Днём же возле моста только один  немец  нёс охрану. Перед  заступлением на ночную «варту» нам сообщали  пароль, например, «Варшава», а  отзыв «Краков». Как услышишь, что кто-то идёт – кричишь свой пароль, а тот должен назвать отзыв. Если он не ответил, то ты должен был бежать до сигнального куска рельса, подвешенного на проволоке, и что есть мочи стучать по нём молотком, таким образом давая знать немецкой охране.  Никакого оружия деревенской  «варте» не  давали. Сами немцы ночью по двое  ходили, а через два  часа  сменялись другими. Их издали слышали по разговору или по тому, как стучат о щебёнку подкованные сапоги».

Возле деревни Голынка, раскинувшейся, как и Тимохи, вдоль путей, начинался  разъезд для встречных поездов, так как железнодорожная ветка была однопутной. Разъезд имел протяжённость около полутора километров и заканчивался, не доезжая Тимохов. С обеих сторон разъезда, как и положено, стояли семафоры и стрелки, возле которых круглосуточно несли дежурство стрелочники в будках. Посередине разъезда находилось помещение дежурного по разъезду, имевшего телефонную связь, как с дежурными по соседним станциям Волковыск и Андреевичи, так и со своими стрелочниками.

«Ночью, 17 апреля 1943 г., – продолжает свой рассказ Станислав Садовский, – спящих жителей Тимохов разбудили сильные взрывы. Выбежав из хат на улицу, люди  увидели за деревней со стороны Волковыска необычайное зрелище. Горел эшелон, вёзший в открытых полувагонах двухсотлитровые бочки с бензином. То одну, то вторую бочку, а то и сразу  несколько вместе, неведомая сила взмывала высоко в ночное небо и  там  взрывала, рассыпая горящее топливо на десятки и сотни метров вокруг. Завороженные адским и в то же время красивым фейерверком, жители Тимохов через какое-то время спохватились.  Целый и невредимый хвост длинного эшелона стоял как раз напротив их деревни. Огонь в это время постепенно перекидывался с одного вагона на другой. Ещё  немного – и  взлетающие, как мячики, в небо бочки с бензином начнут падать на деревню. Не сговариваясь, мужики понеслись к эшелону. Отцепили последний вагон и, упираясь ногами в шпалы, потолкали прочь от горящего эшелона. Подбегавшие на помощь люди принимались за следующие вагоны.

Немецкий пост с охраной, находившийся невдалеке, и наблюдавший ту же самую картину, что и жители Тимохов, находился в полной растерянности. Заметив копошившихся людей в хвосте эшелона, и приняв их за партизан, немцы открыли по ним огонь из винтовок. Но вскоре опомнились, сообразили, что к чему, и сами кинулись помогать мужикам.

Незаметно приблизился рассвет. Людскому взору приоткрылась картина произошедшего столкновения двух поездов. Догорали вагоны. По обе стороны путей, на чёрной выгоревшей земле валялись пустые искореженные взрывами железные бочки   из-под бензина. Закопченная земля подступила к самым огородам деревни. Благодаря самоотверженности  жителей Тимохов, деревня  уцелела, не сгорела. Ближе к голове эшелона виднелось что-то невероятное. Среди огромной  кучи нагромоздившихся друг на друга  остовов сгоревших вагонов, выделялись два исковерканных от встречного удара паровоза».

Так что же произошло в ту апрельскую ночь 1943 г.? Что это было – несчастный случай или диверсия? Почему и по чьей  вине произошло столкновение двух поездов?  Почему эшелон со следовавшим на фронт со столь необходимым для германской армии бензином не стал на боковой путь на разъезде и не пропустил идущий навстречу порожняк?

Рассказывает Вацлав Навроцкий:

«В ту ночь, когда произошло крушение, я как раз находился на дежурстве. Со стороны Баранович прибыл порожняк, но на станции Волковыск Центральный для него не было места. Так как порожняк следовал в Белосток, а оттуда в пути находился эшелон с бензином, то приняли решение, что тот поезд, который подойдёт к разъезду раньше,  дежурный по  разъезду пропустит  на запасной путь. Об этом я и сообщил машинисту порожняка Игнату Бенешу  и его помощнику Мазолевскому. Позже мне Мозолевский рассказывал:

–  Я сидел возле одного окна в паровозе, а Бенеш – возле другого. Оба вглядывались в освещаемый паровозным прожектором  ночной путь. Надо было не прозевать семафоры  у приближающегося  разъезда. Вдруг я от неожиданности остолбенел – вместо семафора увидал прожектор приближающегося встречного паровоза. До столкновения оставалось не больше десяти секунд.

–  Игнась! Огни! – закричал я во всю глотку машинисту. – Жми на гомульцы! – а сам на ходу поезда бросился с паровоза под откос. Кубарем прокатившись по земле, и по счастливой случайности не разбившись насмерть, вскочил на ноги и бросился  прочь от путей. Игнату на то, чтобы спрыгнуть, уже не оставалось времени. Упёршись со всей силы ногами в паровозную перегородку, он приготовился к столкновению. Страшной силы удар вздыбил оба паровоза. Машинист Бенеш, хоть и пострадал, но также остался в живых».

Из статьи Адама Чеслава «Как погиб Каликст Бируля» в польской газете «Курьер Подляски» в шестидесятом номере за 1988 г.:

«Ночью на подпольной явке «Сабы» в Белостоке бойцы подпольной Армии             Краёвой взяли оружие – четыре пулемёта, гранаты и поехали на место. После некоторого ожидания на условленном месте появился наш поезд. Стрелки открыли по нему огонь из пулемётов, целясь в бочки с бензином. С простреленных бочек бензин стал вытекать на путь. По нашему сигналу машинист поезда Бируля открыл поддон зольника, и горящие огни посыпались на землю. Бензин моментально вспыхнул, и двухсоткилограммовые бочки взлетели на воздух. Бируля погиб на месте. Сгорела немецкая охрана. Помощник машиниста Зигмунт (фамилии не помню) сильно обгоревший, сумел выскочить из паровоза, однако в результате сильных ожогов умер через шесть дней. Весь состав был уничтожен».

Это отрывок из воспоминаний бывшего аковца. Да, не удивляйтесь читатели, речь идёт именно о том самом эшелоне. Версия красивая, но ложная. Это лжесвидетельство является абсолютным вымыслом с элементами правды. К «бесхозной» катастрофе просто решили  примазаться. Трудно поверить, что машинист Бируля сознательно принял мученическую смерть от огня, да ещё прихватил с собою ничего не подозревающего помощника. Вот так и создаются мифы о мнимых героях.

Чужой подвиг присвоили не только польские аковцы, но и советские партизаны. В некоторых трудах об истории партизанского движения прямо утверждается, что диверсия  с бензиновым эшелоном – дело рук советских партизан.

После опубликования статьи в «Курьере Подляском» о загадочной катастрофе под Волковыском, в редакцию газеты последовали письма свидетелей того  давнего события. Из воспоминаний железнодорожника со спасательного поезда:

«Катастрофа поезда была такая сильная, что в момент столкновения   двухсотлитровые бочки перелетели через вагон с охраной, находившейся сразу за паровозом, и спустились в паровозный тендер с углём, где вспыхнули. Когда утром прибыли на место катастрофы, то там ещё  догорали  угли. Оба столкнувшихся паровоза сцепились такой мёртвой хваткой, что на месте нельзя было разнять. Их так  вместе и  увезли в  Волковыск. С коллегами-железнодорожниками собрали кости Бирули и захоронили тут же, по правой стороне дороги на лугу. На могиле поставили берёзовый крест».

В этом эшелоне, как написал  в газету Ежи Броковский, начальником состава ехал его отец Бронислав Броковский, 1891 г. рождения. Как и машинист Каликст Бируля с помощником, все они являлись железнодорожниками с Белостока. Все трое погибли. Кондуктор Вышпяньский  вместе с одним немецким солдатом ехали в конце поезда и уцелели.

Сколько погибло немецких солдат из охраны эшелона? Один из свидетелей поведал, как днём на место катастрофы немцы привезли семь гробов, в которые сложили останки сгоревших тел. Неприятную миссию по сбору останков возложили на местных жителей.

Но это были последствия катастрофы. А что послужило её причиной? Нет            сомнений в том, что немцы провели дотошное расследование. Вполне вероятно и то, что документы об этом расследовании до сих пор хранятся в одном из немецких архивов и ждут своего исследователя. Единственное, о чём известно, – по результатам  расследования немецкие власти арестовали, по крайней мере, одного железнодорожника со станции Андреевичи и сослали  в концлагерь. Но главные свидетели  катастрофы – машинист Бируля и его помощник – дать  показаний уже не могли, так как погибли. Тем не менее, есть несколько версий о причине катастрофы.

Вот о чём еще сообщил в газету сын погибшего начальника эшелона Ежи Броковский:

«Дежурный по переезду получил из Волковыска по телефону сообщение о приближающихся к разъезду двух встречных эшелонах. Оба семафора на главном пути разъезда, входной и выходной, он закрыл и стал  ждать, который из поездов подойдет к разъезду раньше, чтобы отправить его на запасной путь и пропустить второй. Первым появился поезд Бирули. Однако при  закрытом  выходном  семафоре запасного пути и        красном огне, он не сбавляя скорости, пронёсся мимо  поста, не обращая внимания на подаваемые  аварийные световые сигналы. Стреляли и    немцы, охранявшие путь и как раз  находившиеся возле  поста. Перед этим стрелочник в Андреевичах видел, как поезд Бирули на большой скорости прошел через станцию, не среагировав на знак «стоп». Видна была его голова в окошке, прислонившаяся к раме».

Правда, Ежи Броковский не сообщает, от кого он услышал данные сведения. Если принять их на веру, то здесь возникает первая версия – машинист Бируля    просто заснул «за рулём». Этим объясняется его не реагирование на запрещающие световые и звуковые сигналы. Поэтому эшелон, проехав запасной путь и «порезав» стрелку, вновь выскочил на главный путь. К тому же будка дежурного по разъезду находилась на середине разъезда. Поэтому среагировать на то, что паровоз Бирули понёсся на находящийся вдалеке от будки красный свет выходного светофора, дежурный мог с опозданием.

Данную, ложную, на взгляд автора данной статьи версию, как будет видно ниже, мог сообщить Ежи Броковскому ещё во время немецкой оккупации только Стась  Пивоварчик, дежуривший в ту ночь на переезде.

Однако этой версии придерживается и бывший машинист Игорь Заткалик в                     своём письме в редакцию, поведавший, как в годы оккупации сам работал машинистом на немецком паровозе: «Часто бывало, что после восьмичасового отдыха  нас заставляли  опять садиться  в паровоз. За это время организм человека не мог восстановиться. Бывало,  в паровозе находился по 5 суток непрерывно».

В версии об уснувшем машинисте имеется  один небольшой, но очень важный   изъян. Кроме машиниста, в паровозной будке находился ещё один человек – его помощник, исполняющий функции кочегара. Неужели все пять километров пути от станции Андреевичи до места столкновения помощник не видел, как машинист спит, и не разбудил его? Разве  что заснул вместе с машинистом. Но это маловероятно.

Вторая, более правдоподобная версия, вытекает из первой. А не помог ли               помощник машиниста «уснуть» Бируле? Допустим, он был связан с аковцами и от них   получил задание уничтожить эшелон с бензином. Каким образом легче всего это сделать? Вот именно! С помощью столкновения двух встречных поездов. Нужно только дождаться подходящей ситуации, которая и подвернулась, не доезжая Волковыска. В самый последний момент по какой-то неизвестной нам причине помощник не сумел вовремя покинуть   идущий на таран  эшелон и погиб.

Третью версию автор услышал от бывшего жителя деревни Тимохи Валентина Александровича Садовского. С не вызывающей сомнений уверенностью он прямо заявил:

«Состав с бензином подорвал  наш  хлопец с Тимохов  –  Стась Рыба. Вообще-то «Рыба» это у него такая кличка с детства была дана за то, что однажды тонул, но сумел сам спастись. Настоящая его фамилия Пивоварчик. В то время ему было около 25 лет. Семья его отца, Людвига Пивоварчика, жила бедновато, так как имела восьмерых детей – четверо  сыновей и четыре дочки, а земли – маловато. Во время немецкой оккупации двое старших сыновей Стась и Геня работали железнодорожниками на разъезде. Стась – дежурным на разъезде, а Геня – стрелочником на этом же разъезде со стороны Волковыска. Их отца  Людвига, как  и  всех взрослых мужчин из Тимохов, немцы заставляли нести ночное  дежурство  на железной дороге. Однажды немецкий патруль обнаружил Людвига спящим и так избил, что тот провалялся в постели больше месяца. Сыновья поклялись отомстить за отца, и вот ночью, 17 апреля 1943 г., такой случай подвернулся. Оба в эту ночь находились на дежурстве. Когда Стась получил сообщение о двух приближающихся к разъезду эшелонах, он позвонил Гене на стрелочный пост.

–  Генусь!  Настал момент отомстить за отца! Сейчас или никогда! – и коротко  рассказал обстановку. Они и ранее не раз обсуждали между собой подобное и  теперь поняли друг друга с полуслова. Когда эшелон с бензином приблизился к разъезду, Стась дал команду стрелочнику со стороны Андреевич, как и положено, перевести стрелку на   запасной путь, а сам одновременно дал зелёный на выезд. Ничего не подозревающий машинист Бируля,  минуя  разъезд, опять выехал на главный путь. Под движущимся  эшелоном Геня ухитрился  перевести стрелку, которая тут же вышла из строя, а семафор Стась моментально перевёл в положение «стоп». Таким образом, братья обеспечили себе алиби, создав видимость вины машиниста  паровоза – заснул, пронёсся на запрещающий  знак семафора и «порезал» стрелку. Братья Пивоварчики так успешно подстроили крушение поездов, что немцы не могли подкопаться и всю вину возложили на погибшую бригаду паровоза.

Об этом, – продолжил свой рассказ Валентин Садовский, – мне рассказал после           войны Геня Пивоварчик. Тогда, в результате диверсии, движение на участке Белосток-Волковыск остановилось на трое суток. Пока растаскали обломки, лежащие на рельсах.  Исковерканные же вагоны валялись на обочине до конца войны пока их окончательно не убрали как металлолом.

Стась Пивоварчик погиб по своей глупости. В том же 1943 г., будучи на дежурстве, так напился со стрелочниками, что заснул. Немцы звонят на пост, а там никто телефоную трубку не подымает. Вот они и поехали на дрезине проверить, в чём там дело. Спросонья, увидав приближающихся немцев, Стась выскочил из будки и стал убегать. Видимо подумал, что прознали про совершённую им диверсию и приехали его арестовывать. Немцы, заметив убегавшего от них человека, открыли по нему огонь из автомата, смертельно ранив Стася».

После  войны, вместе с другими 28 семьями из Тимохов, семья Пивоварчиков           выехала в Польшу.  Гени давно уже нет в живых.

Через короткое время после столкновения поездов, рядом с деревней Тимохи последовала ещё одна   диверсия: был взорван мост. Партизаны, совершив диверсию,  спокойно пошли себе на недалёкий хутор к знакомому хозяину по фамилии Шацкий, где измученные решили отдохнуть. Или немцы пустили собак по следам партизан, или кто-то донёс, но солдаты вышли на хутор, где  заснул  выставленный часовой. Часового тихо убрали и открыли пулемётный огонь по окнам дома. Спавшие партизаны от выстрелов  моментально  спохватились. Через не простреливаемое окно  выскочили наружу и по полю побежали к близкому лесу. Один из убегавших был убит, но остальным удалось скрыться.

Хозяин с семьёй во время боя спрятался  в подвал. Когда всё кончилось, вылезли наружу. Весь дом был посечен пулемётными пулями, так немцы не жалея патронов выкуривали партизан. Хотели расстрелять семью хуторян. Счастье то, что Шацкий умел разговаривать по-немецки и сумел объяснить немцам, что он подневольный человек. Когда пришли партизаны с оружием, то они стали здесь хозяевами, а не он.

Что же касается братьев Стася и Гени Пивоварчиков, то эти, неизвестные ранее            герои, заслуживают того, чтобы люди помнили о совершённом ими подвиге   и чтили их имена.