В ночь на 14 августа из центра изоляции правонарушителей (ЦИП) на Окрестина в Минске и других белорусских тюрем начали выпускать задержанных на митингах 9-12 августа.

Это произошло после того, как глава МВД Беларуси Юрий Караев "извинился" перед "мирными людьми", "попавшими под раздачу", а замминистра внутренних дел Александр Барсуков приехал в ЦИП на Окрестина и заявил, что никаких издевательств над задержанными якобы "не было" и людей в тюрьме никто не бил.

«Белсат» поговорил с девушкой, задержанной 9 августа, о Центре изоляции правонарушителей на Окрестина. На условиях анонимности она рассказала обо всех пытках, которые происходят в застенках минского ЦИПа.

Задержание

Марина [имя изменено по просьбе героини] была наблюдателем на участке № 27 на Каменной Горке. В основной день голосования, 9 августа, ей вместе с другими наблюдателями в 18 часов пришло сообщение от координаторов, что возможно за ними приедет сейчас ОМОН. Мол, им нужно будет «зачистить» свидетелей.

Действительно, через 15-20 минут после сообщения на участок приехал белый бусик на красных номерах. Из него никто не вышел. Не было возможности связаться за соседними участками – интернет отключили. Когда наблюдатели вышли из школы – увидели грузовой бус и 4-5 бойцов в черной одежде и берцах.

«Так мы поняли, что здесь протокол мы ждать не будем», – говорит Марина.

Далее она решила пройти на свой участок для голосования. Увидеть протокол голосования пришло около 60-70 человек. Удалось им это сделать только через 1,5 часа.

«Наша председатель комиссии испугалась количества людей. Сбегали они через черный выход. Но мы там их все равно встретили и поблагодарили за «плодотворный труд» аплодисментами».

Впоследствии эта толпа двинулась в сторону Фрунзенской территориальной комиссии, по дороге к ним присоединялись некоторые люди. Возле комиссии было тихо и негде стоять, много милиции, вспоминает Марина. Далее все двинулись в сторону Стелы. Возле «Короны» у метро Молодежная толпа разошлась.

«Несмотря на все пытки и насилие во время моих суток, я не пожалела ни минуты, что была частью этого действия. Таких красивых, смелых беларусов я не видела никогда. Я несколько раз плакала там от силы эмоций. Мы действительно были там народом», – вспоминает девушка сейчас.

Автозак

Задержали ее уже позже, когда она хотела идти домой. Но возле парка Мицкевича попала под гранаты и газ. Прятались во дворике на Комсомольской улице. Их нашли бойцы из внутренних войск. Не трогали, просто крикнули, чтобы выходили. Сначала не били и не унижали. Но конечно не представились и не сказали, за что задерживают.

Марина успела отправить сообщения 2 друзьям и отцу, что девушку задержали. Куда повезут, она не знала.

«В опорке заставили вырубить телефон. Там нам связали руки, записали данные. Через 15 минут передали ОМОНовцам в автозак».

ОМОНовец, который меня вел, надел сумку на шею со словами «Что я буду твое говно таскать?».

По дороге от автозака сильно ругался и бросил следующую фразу:

«Не сиделось же сегодня вам мразотам дома. Вас всех надо посадить на кол и отправить в космос, чтобы вы о своей пе**растии там рассказывали».

В автозаке всех посадили на колени лицом в сиденье. Тыкнули дубинкой в лицо, когда Марина повернула голову в сторону ОМОНовца. На полу сидели ребята, потные, битые. На них постоянно орали матом. Один парень пожаловался, что очень туго затянут хомут – ноль реакции. У меня тоже было туго, но я молчала. Вторую девочку посадили на скамейку, хомут сняли. Так прошел долгий час. В автозак еще догружали ребят.

«В какой-то момент у меня отекли ноги. Я попросила сесть. Разрешили. Вместе с девочкой ехал в автозаке ее муж. ОМОНовец спросил, она пришла на площадь за идеологию или так, с толпой. Она ответила, что с мужем. Он спросил, где ее муж. Она показала. Мужа ударили два или три раза по лицу», – вспоминает Марина.

После их пересадили вместе с девочкой в автозак со «стаканами». Приехали сразу на Окрестина. Далее начались 2,5 дня настоящего ада.

Приветствуем в стране толерантности

Марина оказалась на Окрестина около 3 часов ночи. Там уже было много людей.

«Меня почти не досматривали. Просто спросили, есть ли что-то в карманах и отпустили. Остальные, кого задерживали раньше, снимали все одежду и приседали. У меня забрали вещи. В рюкзаке были документы, телефон, все карточки, права от машины. Описи никакой не сделали. Все время на нас кричали матом, все время нам говорили, что мы мразоты и что мы продажные. В следующий раз будем знать, за кого голосовать».

Марину отвели в камеру. Когда за ней закрывали двери, то сказали: «Приветствуем в стране толерантности, животные». Всего в камере было 12 человек, рассчитанной на 6 человек. Все девушки были наблюдателями, никто не принимал участия в митингах.

«Все интеллигентные и умные. Микробиологи, учительницы, музыканты. Одна пожилая женщина полезла в автозак за сына и мужа. Одну взяли на участке во время голосования, она даже не была наблюдателем. Остальных – на участках. На них просто вызвали ОМОН их председатели», – вспоминает Марина.

В камере не было туалетной бумаги. Была вода из крана и все. В соседней камере была девочка из России. Она требовала посла, говорила, что ее задержание незаконно. Ей отвечали: «Нах*** твою Россию и твоего посла». Ее даже били по лицу, когда она в очередной раз попросила посла.

«Всю ночь мы слышали, как приезжали автозаки, один за другим. Как кричали на ребят. Слышали, как их били дубинками».

Также ночью постоянно приходили, спрашивали данные, где и во сколько нас задерживали.

«Я надеялась, что это для списков, чтобы их вывесить. По итогу мои родители узнали, где я, только на 3 или 4 день. Никаких списков не вывешивали».

Пытки

На следующий день задержанных женщин вновь допрашивали. Каждый раз, когда приходил кто-то, на нас кричали и говорили, чтобы мы смотрели в пол. Напоминая, что лучше бы они сидели дома и пекли пироги.

На следующий день мы уже слышали волонтеров, понимали, что люди догадываются, где мы. Не кормили. Бумагу не принесли, у некоторых девочек начались месячные.

«Кто-то из парней позвал доктора, я слышала что-то про «началось кровотечение». Ему ответили «Да это твое очко дырявое кровоточит, готовься, я туда тебе дубинку засуну или член. Краваточит у него». Скорая приехала очень поздно. Не знаю, помогли ли ему», – рассказывает девушка.

На задержанных составляли протоколы и вынуждали подписывать. Кричали, говорили «подпишете, заплатите штраф и пойдете домой, а кто не подпишет – будет сидеть». Что написано в протоколе, давали читать не всем. Закрывали рукой, кричали, ничего не объясняли. Много девушек подписало.

А протокол был одинаков у всех «с 22:10 до 22:30 была задержана на Стеле, кричала «Свобода Статкевичу», «Жыве Беларусь» и «Стоп таракан», сопротивлялась при задержании». При этом некоторые девушки были на ЦИПе уже с 18 часов. Марина протокол не подписала.

Потом Марину перевели в другую камеру. Когда открыли дверь, Марина подумала: наверное, здесь будет конец. Камера была на 4 человека. Там уже сидело 23 девочки – перевели еще 13. Воздуха не было. Бумаги не появилось, еды тоже. В камере были две алкоголички, от которых страшно воняло.

«Нечем было дышать. Негде было спать. На полу была вода. Я спросила, что это. Мне сказали, что они просили открыть дверь, в какой-то момент дверь открылась и конвойный вылил на пол ведро воды и закрыл дверь. Во влажном помещении воздуха не было еще больше», – описывает Марина.

У двух девушек начались панические атаки, они тошнили. Медицинской помощи не было. Открылась дверь и на нас вылили ведро холодной воды. На всех. Дверь закрыли.

«Потом стало и этим палачам понятно, что девушка может умереть, они ее вывели на пару минут подышать. И запустили снова. Она молила их, просила, но «не вынуждайте нас применять силу». Ее снова заперли с нами».

Приговоры как случайность

Людей не выводили на прогулки, не давали дышать свежим воздухом. Единственным спасением было открытое окно и кормушка, в которую дают еду.

«В один момент кормушку закрыли. Мы начали кричать. Но через минуту поняли. Мы услышали, как из камеры напротив вывели парня, и начали дубасить дубиной. Было страшно слушать. После 3-4 ударов фраза «А теперь бери и вытирай свое говно. Как тебе вот такая тряпка». Я не знаю, что там точно произошло. Но слышать это было невозможно», – вспоминает Марина.

Во вторник начались суды. Некоторых умудрялись судить несколько раз судьи разных районов. У некоторых получилось по 2 приговора с разными данными. Марина получила 10 суток, решение сильно зависело от судей. Девушка успела пообщаться с парнем в коридоре и он передал сведения о ней к родителям. Три дня они не знали ничего о дочке.

«Мне кажется, наши приговоры – это одна большая случайность. Будто они бросали кости и так решали».

В среду в камеру привели еще четыре человека. Среди них была женщина лет 50. Она просто в свой единственный выходной вышла в магазин, чтобы купить еды отцу с инвалидностью, шла мимо школы. Она получила 12 дней. Потом Марина узнала, что в другой камере было 55 человек.

«Было душно. Не кормили. Туалетную бумагу принесли. У алкоголичек – понос. У одной из них началась «белка» и она всю ночь ходила по головам людей, хотела мыться. Мы почти не спали».

Всю ночь возили автозаки. Было слышно, как ребят бьют во дворе.

«Пороли и сразу отпускали. Не было места в камерах совсем. Их отпускали с криком «Я даю тебе 5 минут, у**ай отсюда, вещи будешь спрашивать в суде». Мы видели через окно, как они бегут и хромают. Некоторых забирало такси».

Марина очень благодарит волонтеров, которые стояли под ЦИПом: только благодаря им задержанные знали время, знали, что списков нет, а также кто кого любит.

«Это была невероятная поддержка», – говорит она.

Продажные протестующие

В четверг они впервые за все время поели. Потом задержанных вывели на улицу. Девушек – просто лицом к стене во дворе, парней – на коленях лицом в землю. Некоторые были только в трусах. Было видно, какие у них гематомы на ногах. Некоторые девочки плакали. Некоторым стало плохо, одна потеряла сознание.

«Нас начали заводить в автозак. При этом мы слышали, как главный там рассказывал, что у всех нас по 50 евро в кармане, что мы продажные. И что мы, бабы, лучше бы сидели дома и варили борщи. Это слышать было невозможно, мы начали ругаться, он немножко снизил тембр, понял, что 99 % девушек здесь стоят случайно».

Парней загоняли в автозак куда более брутально – их заставляли бежать, у некоторых были даже поломанные ноги. Марина говорит, что ей повезло с ОМОНовцем в автозаке: он позволил всем сесть, они накормили нас хлебом и дали воды.

Нельзя забыть

Марину вместе с остальными перевезли в Жодино. Она говорит, что там были самые хорошие, честные и заботливые люди за все время «приключений». Они кормили, приносили бумагу и даже купили прокладки. Вывесили списки всех, кого им привезли.

«Очень человечные и добрые люди. Когда мы узнали, что за нами не приехали вещи с Окрестина, не ленились походить по всем складам и поискать вещи с нами. Мой низкий поклон адекватным людям, которые были настоящим спасением в эти дни».

Освободили девушку вечером 14 августа. Заставили подписать бумагу, выпускают под условием не участвовать в митингах. Марина подписывать не хотела, думала посидеть. Но заставили.

«Когда вышла, хотелось плакать. Не от того, что пережила. А от чудесных волонтеров. Я горжусь быть с ними частью одного народа. Но я бы на их месте сделала то же самое. Встречали меня друзья».

Марина говорит, что она не оставит все без наказания. Сейчас на девушке «висят» 5 суток административного ареста, она скорее всего не сможет выехать за границу.

«Я не знаю ни одной фамилии, но я помню все лица. Все до одного. Лично палачей с Окрестина. Мы будем писать коллективную жалобу в прокуратуру, письмо в ООН, правозащитные организации. Потому что происходящее – это пытка и правовой дефолт. Ладно я, я была на митинге фактически. Хотя и не делала того, в чем меня обвинили. Но людей хватали по дороге в магазин, на участках, прямо на улице возле цирка. Мы не пушечное мясо».

С 9 по 12 августа в стране по данным МВД было задержано около 6700 человек. Большинство из них были жестоко избиты при задержании.

13 и 14 августа задержанных начали массово выпускать. У многих следы пыток: людей сильно избивали, есть сведения о сексуальном насилии.

По ст. 25 Конституции РБ никто не должен подвергаться пыткам, жестокому, бесчеловечному либо унижающему его достоинство обращению или наказанию, а также без его согласия подвергаться медицинским или иным опытам.