Политический обозреватель на канале Часики тикают — о том, как и почему могут измениться отношения между соседними странами. 

— Скажу мысль, может быть, обидную для кого-то. Но, по-моему, средний русский к среднему беларусу относится лучше всех соседей Беларуси, — цитирует Артема Шрайбмана Салідарнасць. — Я имею ввиду не на уровне — Россия к Беларуси, а именно на уровне людей.

Мне кажется, россияне мало что знают про беларусов, просто думают, что мы «русские с картошечкой» и с каким-то прикольным говором и хорошим молоком. И это незнание в их случае предопределяет хорошее отношение на бытовом уровне.

Все мои контакты с разными россиянами, либеральными и не очень, показывают, что там нет никакого понимания о том, что такое Беларусь. Они понимают это меньше, чем в Литве, и намного меньше, чем в Польше.   

В итоге просто по дефолту относятся к беларусам на человеческом уровне с какой-то теплотой. Но только до момента, пока ты не начинаешь проявлять свою особую беларусскую идентичность.

Отмечу, что сразу после войны во многих либеральных медиа россияне уже сдвинулись с «Белоруссии» в сторону «Беларуси». Как мне сказал один редактор, если бы не Путин, этого бы не произошло.

Исходя из данного анализа, Шрайбман ищет ответ на вопрос, есть ли в таком отношении россиян потенциал для неконфликтного существования в будущем, смогут ли беларусы построить свое нормальное независимое государство?

— Надо сказать, что при всем, вышесказанном, россияне не только к беларусам, но и ко многим малым народам вокруг себя относятся в формате «я тебе сейчас объясню жизнь».

Это то, чего я не замечаю в Беларуси, допустим, между жителями больших и малых городов. Эта спесь есть в россиянах всегда, где бы ты их не встретил, в том числе в русских туристах и в Беларуси, и в Турции — где угодно.

Это всегда выглядит как-то так: «Послушай, мальчик, великоросса». И этот тон я одинаково встречаю и в либеральных, и в нелиберальных кругах. Такое ощущение, что есть народ, который познал дзен и вершит историю, и есть наши меньшие друзья.

Наверное, это такое колониальное, что еще долго будет нас сопровождать.

Россияне все еще не могут понять, что они больше не магнит, что они больше не притягивают к себе, что они больше не центр чьей-то вселенной.

У меня ощущение, что эта мягкая сила России на постсоветском пространстве во всех странах будет ослабевать. Мы видим, как уже Армения выбегает из ОДКБ стремительными темпами и, думаю, там российское влияние падает.

Интересно, что будет с Грузией, где все-таки есть барьер в виде оккупированных территорий. Центральные азиаты на волне дискриминации и всего остального бегут из России. Уже, например, Таджикистан не советует своим гражданам туда ехать.

Мне кажется, этот экономический магнетизм, который был, тоже слабеет.

Что касается будущего нашей страны, то я не представляю демократической Беларуси без проигрыша России в войне.

При этом я не верю, что после поражения российский народ как-то единомоментно изменит свое сознание и будет относиться к беларусам не с позиции колонии.  

Может ли Россия разрешить Беларуси строить отношения с Западом из-за того, что сама будет продолжать находиться под санкциями?

Боюсь, что такая роль, если мы говорим не о приходе к власти условного Косинца, будет довольно унизительной для любых национально-демократических сил, которые хотят построить в Беларуси что-то новое, — считает аналитик.

В то же время в отношениях с Украиной, по его мнению, в будущем у беларусов могут возобладать прагматические отношения.

— Понятно, что в отношениях с Украиной нам долго придется выбираться из этой ямы.

Однако если посмотреть на историю, то после войн всегда наступает некая гибкость в отношения. Если война заканчивается в каком-то удовлетворительном для Украины варианте, то при смене политического поколения у нас, думаю, там все-таки будут смотреть и в сторону прагматического интереса.

Особенно им понадобится Беларусь, если их отношения с Россией останутся покореженными, а это почти наверняка так и будет. Все-таки бензин, логистика, рынки, доступ к Балтике, так как не все через Черное море навозишься. 

И эта общая масса прагматического интереса после войны, полагаю, будет постепенно вытеснять обиды в отношениях украинцев даже с Россией, пусть и через поколения, но с Беларусью все произойдет раньше, — не исключает Шрайбман.