Центр новых идей совместно с Chatham House подготовили доклад под названием Belarus Narratives и изучили взгляды белорусов на войну в Украине, а также узнали, можно ли измерить влияние фактора страха на результаты онлайн-опросов. Авторами выступили Григорий Астапеня, Филипп Биканов, Елизавета Ковтяк и Константин Нестерович.

Специалисты отметили, что в основном использовались данные онлайн-опросов. Их нельзя экстраполировать на всех жителей Беларуси, но учитывая то, что 78% белорусов живут в городах, а 87% пользуется интернетом, эти данные дают определенное знание о том, что думают белорусы.

Еврорадио пересказывает текст исследования.

Как белорусы смотрят на войну в Украине

По мнению исследователей, в Беларуси сохраняется социальный конфликт, сопровождаемый глубокими противоречиями во взглядах между сторонниками и противниками режима.

Однако обе стороны конфликта едины во мнении, что белорусская армия не должна участвовать в российско-украинской войне. Даже среди убежденных сторонников режима и приверженцев союза с Россией большинство считает, что белорусская армия не должна участвовать в конфликте.

Такая позиция часто связана с неприятием насилия, а также вызвана страхом, что война начнется и в Беларуси. Многие белорусы считают, что режим занимает “миротворческую” позицию и удерживает Беларусь от вступления в войну. Из-за этого убеждения некоторые люди готовы мириться со внутриполитической реальностью. 

Сторонники и противники. Кто они?

По утверждению Центра новых идей, социальный конфликт в Беларуси отражается и на медиапотреблении. В стране существуют государственные медиа, распространяющие пропаганду, и негосударственные репрессированные СМИ, руководствующиеся стандартами профессиональной журналистики.

Фактически специалисты фиксируют наличие двух информационных пузырей: аудитории потребляют один из типов медиа и практически не пересекаются с нарративами противоположной стороны конфликта.

Влияние медиапотребления распространяется также и на отношение к российско-украинской войне: аудитория государственных СМИ чаще поддерживает действия российской армии, а негосударственных СМИ —  принимает сторону Украины.

Так, сторонники России — это чаще мужчины, чем женщины, причем в основном это люди старших поколений: почти половина из них — в возрасте старше 55 лет, в основном проживают в регионах.

Сторонники военных действий, поддерживающие Россию, чаще, чем люди с иной позицией, имеют среднее специальное и профессионально-техническое образование.Противники же действий российской армии имеют более высокий уровень образования: почти у половины из них — высшее.

Такие люди чаще проживают в Минске, реже — в областных центрах и городах среднего размера. Среди противников действий России понижена доля самой пожилой возрастной группы.

Таким образом, типичный социально-демографический портрет противника действий России в Украине — это человек среднего и молодого возраста, который живет в Минске и имеет высшее образование.

Человек без определенной точки зрения, по мнению социологов, выглядит примерно так: женщина младшего или среднего возраста, проживающая в регионах и имеющая среднее образование. 

Влияние фактора страха

Специалисты Центра новых идей отмечают, что фактор страха — это боязнь респондентов выражать мнение, которое идет вразрез с официальной политикой или даже преследуется государством. Обычно фактор страха рассматривается как один из видов эффекта социальной желательности: респонденты склонны скрывать свое мнение в вопросах, касающихся не только политики, но и тем вроде отношения к наркотикам или сексуальности.

Самая проблематичная тема для опросов — выборы и протесты 2020 года. Тема войны является менее сенситивной.Политика и война не обсуждается не только из-за страха, но и ввиду своей токсичности: кроме опасений столкнуться с репрессиями (увольнение, выговор, беседа с сотрудниками КГБ) люди опасаются выражать мнение и среди знакомых, чтобы избежать конфликтов.

Фактор страха влияет на результаты опросов общественного мнения как через недопредставленность мнений людей, прервавших анкетирование из-за чувствительных вопросов, так и через ложные ответы в ходе опроса. 

В первом случае респондент, видя вопросы, которые ему кажутся слишком сенситивными, прерывает заполнение анкеты. Во втором случае, к примеру, при вопросе об отношении к военным действиям России, респондент желает скрыть свою неподдержку этих действий и выбирает вариант “Затрудняюсь ответить”.

Поэтому в таком вопросе количество поддерживающих действия России соответствует максимально возможному количеству таких людей в обществе, в то время как процент в опросе людей, не поддерживающих военных действия, — минимально возможному количеству таких людей в обществе.

По подсчетам исследователей, в оптимистическом сценарии, если бы фактор страха не влиял, в результатах опроса проукраинских ответов было бы примерно на 16 процентных пунктов больше.

Такой расчет предполагает, что все уходящие из опроса под влиянием тематики, и все склонные давать ложные ответы на самом деле скрывают свои проукраинские взгляды. Но на деле это вероятнее всего не так:• Социально-демографические портреты как уходящих из опроса, так и дающих ложные ответы схожи с портретом политически нейтральных сегментов: это чаще женщины, молодежь, люди без высшего образования.• Помимо нейтральных ответов они чаще других выбирают не только “затрудняюсь ответить” и нейтральные варианты, но также провластные и пророссийские, что похоже не на простое желание скрыть свои взгляды, а на влияние социальной желательности.• То есть фактор страха чаще влияет на действительно нейтрально и аполитично настроенных людей.

Если бы страх не влиял, проукраинских ответов было бы больше, но погрешность явно менее 16%

Таким образом, социологи приходят к выводу, что фактор страха искажает, но не переворачивает результаты опросов “с ног на голову”.

Photo by Max Rahubovskiy