Инициатива Dissidentby сообщила о расформировании СИЗО №1 на Володарского в центре Минска. Заключенных перевезут в Могилев и Жодино, а также в Колядичи, где построили новый следственный изолятор. По данным Dissidentby, в СИЗО на Володарского находится по меньшей мере 42 политзаключенных.

Разговоры о строительстве нового здания СИЗО под Минском и передаче Пищаловского замка в распоряжение Мингорисполкома велись еще с конца 1990-х годов. Замок должен был быть отреставрирован, а все остальное планировалось снести. Новое СИЗО должно было возникнуть в промышленной зоне «Колядичи», но введение в эксплуатацию постоянно переносили.

Представители BYPOL сообщали, что на строительство СИЗО-1 и республиканской общесоматической больницы в 2023 году будет потрачено более 52 млн рублей (18,7 млн долларов по планируемому среднему курсу на 2023 год).

О том, какие условия на Володарке и будет ли заключенным лучше в тюрьмах, куда их сейчас переводят, в комментарии «Белсату» рассказывает правозащитник Dissidentby Вячеслав Косинеров, который и сам когда-то отбывал сутки в Пищаловском замке.

По словам нашего собеседника, условия содержания заключенного часто зависит от того, какое отношение к человеку со стороны администрации.

«Мне например продольные – люди, охраняющие коридор, или «продол» – так и говорили: вы у нас «особенный» клиент. Поэтому и отношение ко мне было «особенным». Понятно, что ничего хорошего это не подразумевает, это связано с дополнительными ограничениями, проверками и так далее. И самое главное – в какой камере ты находишься и с кем. Чаще всего политических облагают со всех сторон людьми, сотрудничающими с администрацией. Просто поговорив с кем-то и сказав что-то не то, через некоторое время ты можешь попасть в изолятор. Часто на тебя оказывают постоянное психологическое давление. Представьте: 24 часа 7 дней в неделю ты находишься в одном небольшом закрытом помещении с человеком, который постоянно пытается на тебя психологически давить, получить от тебя какую-то информацию. Был в моей камере такой персонаж. Для психики это достаточно сильное напряжение. Человек учится в таких условиях держать язык за зубами, контролировать свое психическое состояние. Ведь если там возникает конфликт, то это сразу изолятор и дополнительные ограничения. Или человек не учится, но тогда у него возникает больше проблем. Человек ломается, и тогда его можно раскрутить на какие-то сведения, вплоть до того, чтобы навесить новые статьи», – рассказывает Вячеслав Косинеров.

Он вспоминает: сами камеры на Володарке выглядят ужасно. Есть административное крыло, более или менее отремонтированное. Но проходишь определенную черту – и начинается обшарпанный замок, жуткие коридоры и стены. Людей проводят через холодные сырые подвалы, где они берут белье, какие-то вещи. Там же люди ждут, когда их распределят по камерам.

«Камеры есть разные. Я находился в камере, рассчитанной на четырех человек. Она всегда была переполнена, там постоянно было минимум 5-6 человек. Там созданы все условия, чтобы ты чувствовал информационный голод. По углам камеры – плесень и паутина. Особенно жесткая вещь, которая нарушает все возможные конвенции и права человека – это “реснички” на окнах, когда ты даже в солнечный день можешь увидеть только лучик света. Это специальные металлические заслонки, которые ставятся дополнительно сверху на решетки. Стекло, слой решетки, слой проволоки, а сверху еще и эти “реснички”, которые не дают возможности даже на 1 см увидеть происходящее на улице», – вспоминает наш собеседник.

Самым трудным для него во время заключения были не условия, а постоянное психологическое давление.

«В принципе, человек привыкает ко всему, и условия на Володарке можно пережить. Но если твою нервную систему постоянно пытаются держать в тонусе, это накладывает определенный отпечаток. Одно из самых ужасных воспоминаний: когда ты лежишь, спишь и во сне видишь, что ты дома, в 5 утра начинают шуметь первые коридорные, которые развозят хлеб. Ты сквозь сон прикасаешься рукой или ногой к холодной норе – и тебя выкидывает в реальность, в холодную камеру. И находится тебе здесь еще определенный срок, часто еще неопределенный», – говорит Вячеслав Косинеров.

Теперь, когда Володарку расформировывают, узников переведут в тюрьмы Могилева, Жодино и Колядичей.

«Условия везде разнятся, но подчеркну – условия создаются под людей, даже в пределах одной тюрьмы или колонии. Администрация для себя маркирует человека и в зависимости от того, на каком он счету (или он личный враг Лукашенко, или попал за решетку за марш), к нему создается определенное отношение со стороны администрации и заключенных, которые с ней сотрудничают. И от этого зависит все: режим передачи или непередачи писем, отоварка, перевод денег на счет», – отмечает наш собеседник.

Есть сведения, что в Жодино сейчас большая перенаселенность. В камерах на 8 человек всегда не менее 10-ти. Отоварка там очень бедная, и большинство людей старается помогать узникам перечислением денег или заказывают что-то сами. В Могилеве в последнее время усилилась жесткость в правилах перевода денег: сейчас там не принимают переводы не от родственников. Хотя по законодательству это никак не регламентировано.

«Но у них всегда есть отмазка: они говорят о “внутреннем распорядке”. А внутренний распорядок они могут написать какой угодно, он формируется начальником тюрьмы или колонии, а они как хотят, так и пляшут. Поэтому стоит понимать, что за человек попадает за решетку, чтобы понять, какие условия у него там будут. Например, в колониях практикуется режим инкоммуникадо, когда о человеке нет вообще никаких сведений, даже то, жив ли он вообще. Это касается прежде всего персональных врагов режима», – говорит Вячеслав Косинеров.

Изолятор в Колядичах построили недавно, потратив на это несколько миллионов долларов. Возможно, в новом здании узникам будет лучше, чем в старом?

«Я думаю, человеку можно создать невыносимые адские условия даже в пентхаусе. Просто к этому нужно подойти с долей извращенного садизма и креатива. Этим и занимаются служители Лукашенко по отношению к политзаключенным. Даже в новом здании будут существовать жуткие изоляторы», – резюмировал наш собеседник.

 Ася Сакович, "Белсат"