Правозащитник Леонид Судаленко — о том, для чего по БТ показали фильм о приговоренном к казни немце Рико Кригере. 

— С юридической точки зрения в данном случае самое печальное то, что Беларусь до сих пор остается единственной страной в Европе, где нет моратория на смертную казнь, — комментирует Леонид Судаленко «Салідарнасці» «интервью» приговоренного к смертной казни Рико Кригера, которое показали по телевидению. — При этом нам известно о важном отличии данного приговора от предыдущих.  

Все смертные приговоры до этого выносились за убийство двух и более лиц, за преступления, в которых были жертвы. В деле Кригера жертв нет. Этот иностранец никого не убил.

И то, что ему инкриминируют, то, в чем якобы он сознался, о том, что приехал тайными тропами, по заданию, заложил взрывчатку, — это вообще нельзя принимать на веру, зная особенности беларусского правосудия и беларусской пропаганды.

Я сам репрессированный, сам был осужден в результате несправедливого суда, провел три года в тюрьме и повторно осужден в результате уже заочного, но такого же несправедливого суда.

Известно, что этот человек не успел подать апелляцию. Но у меня вопрос, а была ли у него вообще возможность подать апелляцию, дали ли ему возможность встретиться с адвокатом по всем правилам, без посторонних?

Да, человек плачет, и его очень жаль, зная весь подтекст происходящего. Ему обидно, особенно если он знает точно, что этого не делал, но получил высшую меру. Понятно, что для него это катастрофа.

Мне легко объяснить его эмоции. У меня не было смертного приговора, но я был в тюрьме, и у меня тоже там были срывы. Там очень сложно эмоционально. А узнав такой приговор, вообще можно сойти с ума.

В этом плане, конечно, беларусская пропаганда в очередной раз пробивает дно, показывая «бессильного, поверженного врага», по их версии.

В то же время правозащитник уверен, что данный приговор не будет приведен в исполнение.

— Я убежден, что этого человека не расстреляют, но при этом Лукашенко его и не помилует.

Леонид Судаленко предполагает, что дело Кригера заказное, и заказчик — Кремль. А беларусские спецслужбы и Лукашенко — всего лишь исполнители.

Поскольку на всем постсоветском пространстве, кроме Беларуси, существует мораторий на смертную казнь, то Россия не могла разыграть эту карту на своей территории.

Не исключено, что этого парня действительно хотят обменять на российского шпиона. И здесь настораживает еще один момент: есть ли в планах России устроить в Беларуси полигон для своих темных дел?

Мы помним, как звучали призывы, например, отправить в Беларусь задержанных по подозрению совершения теракта в «Крокусе» для осуществления смертного приговора.

Но мы, правозащитники, настаиваем на том, что смертная казнь в центре Европы не должна применяться, и приводим для этого очень много аргументов.  

Не могу исключить и еще одну версию произошедшего. Надо понимать, что Лукашенко вступил в предвыборную кампанию. Понятно, что он нарисует себе любые цифры, но это все равно не решит вопрос внешней легитимности.

Что ему сейчас может помешать выдвинуть требования Германии, дескать, меняем «террориста» на признание выборов?

Вообще, для Лукашенко торг человеческими судьбами, живыми людьми — привычное дело еще с 2006 года, когда экс-кандидат в президенты Александр Козулин объявил голодовку, требуя рассмотрения ситуации в Беларуси в Совете безопасности ООН.

Для беларусского диктатора это привычное дело, бизнес. Как мы знаем, для него авторитетом не является ни Папа Римский, ни Генеральный секретарь ООН Антониу Гуттериш.  

У него главный авторитет — Путин, у которого руки по локоть в крови и ордер из Гааги. О каких правах человека эти люди могут говорить? — отмечает Судаленко.