«Там фото моего ребенка, видео, как мы его купаем, а грязные пальцы этого толстолобика лезут в мой телефон»

После начала полномасштабной войны тысячи беженцев из Украины покинули свою страну. Врач из Бахмута, который вынужден был бежать сразу в Россию, после — в Беларусь, а сейчас живет в Германии, рассказал «Медиазоне» про свой опыт жизни в этих странах и сравнил помощь беженцам.

«Приехали, и никого не волновало, есть деньги у нас или нет». Из Бахмута в Россию

Николай (имя изменено) — украинский врач-ортопед из Бахмута. После вторжения российских войск в Украину они с беременной женой и ребенком до апреля оставались в Бахмуте «в пределах дома», но после решили уезжать — к родственникам в Ростовскую область.

Семье предложили разместиться в пункте временного размещения (ПВР) — по словам Николая, это был барак, условия как в общежитии. Спустя 6 месяцев им удалось наконец получить единовременную выплату 10 тысяч российских рублей (около 350 белорусских рублей по курсу Нацбанка. — Прим. ред.) на человека, которая положена беженцам.

— Приехали, и никого не волновало, есть деньги у нас или нет. А если бы не было? То есть эти полгода можно питаться только посредством фотосинтеза — на солнце выходить. Я спрашивал у людей, которые этим занимаются (администрация ПВР. — Прим. «Медиазона»), — я человек с юмором: «Как бы солнца мало, фотосинтез не идет, семью кормить надо, раз уж взялись освобождать, так давайте условия нормальные делать». Но я понял, что можно «договориться», и в свое время приедут спецслужбы и просто заберут.

Потом Николай с семьей жили у друзей в приграничье с Украиной. Тогда как раз шла ожесточенная битва за Бахмут, которая завершилась захватом и разрушением города российскими войсками. Врач осознал, что домой вернется еще не скоро.

— Я спрашивал своих друзей из Москвы: «Когда поедете отдыхать туда с семьей, раз он уже ваш? Возьмите детей, там погуляйте». В ответ была тишина.

С работой в России не сложилось: медучреждения, куда обращался Николай, отказывали и требовали подтвердить украинский врачебный сертификат.

— Ребят, говорю, я работал в областной больнице. Подтверждать, чтобы пойти работать в городскую, где максимум — накладывать гипс? Я протезы ставил! Вы поймите правильно, говорю, там, где ваши коллеги, ваши сотрудники учились — я преподавал. Сейчас вроде бы упростили это все, потому что дефицит кадров сработал: поняли, что люди уезжают. Работу можно было найти, но через кучу бюрократических процедур: получение гражданства и тому подобное. Я был не готов к этому.

37 рублей на человека. Из России в Минск

В декабре 2022 года Николая пригласили к себе родственники из Минска.

— Позвали: «Давайте к нам? Границы, если что, с Европой рядом — может потом дальше двинетесь». И мы выехали в Беларусь — ну и приятно были удивлены. Нам понравилась страна, люди. Но есть одно «но» — все это перечеркивает тоталитарная диктатура.

В Беларуси семье предложили податься на разрешение на временное пребывание. Документ позволяет находиться на территории Беларуси до 90 дней, далее нужно податься на дополнительную защиту. У семьи изъяли загранпаспорта и отправили на «беседу» с сотрудником КГБ. Через 4 месяца семья получила выплату — 37 рублей на человека. «Какую-то помощь» оказывали Красный Крест, МОМ, ЮНИСЕФ, но информацию нужно было искать в чатах беженцев, говорит Николай.

«Чувство, будто я нахожусь в сюрреализме». Работа в районной поликлинике

Пожив у родственников, Николай начал искать арендное жилье в Минске. Белорусы боялись сдавать квартиры украинцам из-за «повышенного» внимания от КГБ и силовиков. «Мы не хотим с вами связываться, у нас будут проблемы», — отвечали хозяева.

В итоге семье удалось арендовать квартиру за 800 рублей в месяц.

— Владелец согласился сдать на полгода. Говорит, «тоже боюсь [на более длительный срок]». Чего бояться? То есть с буквой Z нормально в Минске ездить на российских номерах, а вот с украинским паспортом — это, к сожалению…

После заключения договора мужчина должен был «прописаться» в миграционной службе. За это с каждого в семье нужно было уплатить 111 рублей.

Николай приступил к поиску работы.

— Работы много. В каждой минской поликлинике работа есть. Я — специалист-кардиолог, занимался УЗИ. Вторая специализация у меня по ортопедии. Сказали, зарплата будет 1500 рублей.

Доктор брал дополнительные дежурства, чтобы заработать. Но за переработку ему не доплачивали.

— Есть такая группа «Белые халаты». Если бы я нашел ее раньше, я бы, наверное, не совершал такую глупость, как устройство на работу. У вас, допустим, норма поликлиники — 30 человек в день. К вам приходит 65−70. И мне говорят: «Ты всех по ведомости не проводи, потому что мы не заплатим столько, а потом проблемы у нас будут. То есть вбивай только половину, которая положена на ставку. Все остальные — это волонтерство».

Содержать семью с двумя детьми было сложно, большая часть зарплаты уходила на аренду. В семье родился второй ребенок, нужно было сделать ему документы, Николай продолжал работать и ждать.

— Постоянные проверки: то труба ржавая, то паутина за трубой. У нас медсестры, когда слышали, что проверка, выкидывали «тормозки» (обеды, которые принесли из дома на работу. — Прим. ред.) свои в ведра. Медсестра, которой, бляха-муха, 48 лет. Я говорю: «Таня, ты выкидываешь еду из-за проверки?» Она: «Меня выгонят, жизнь остановится». Зависят от мизерной зарплаты: месяц не получит — все, жизнь ее закончилась. Для меня это дико, но я это все видел. Я не мог понять: XXI век на дворе, и такое происходит. Люди трясутся за зарплату в 700 рублей, за рабочее место.

Николай говорит, что кроме тех, кто держится за место, есть те, кто не могут уволиться: им угрожали, когда речь заходила об уходе.

— Их не отпускают, им угрожают. Доходит до абсурда: моя медсестра хотела уйти, и ей угрожали, что за ней милиция придет домой и будет на работу вытаскивать. Она неделю не ходила на работу, потому что ей даже отгулы за свой счет не давали. Она хотела по статье уходить, и все равно не отпускали. Я говорю: «Ты скажи врачу, что сейчас не 1861 год. Крепостное право уже давно отменили». Вот это было дико. Чувство, будто я нахожусь в сюрреализме.

«Когда пограничник попросил телефон, решил, что ему позвонить надо». Переезд

Пока Николай был в Беларуси, он «прокладывал» себе дорогу в Европу — ездил в Литву и Польшу, чтобы узнать про переезд туда. Каждый раз, когда он выезжал из Беларуси, на границе его приглашали на «беседу».

— Вот я раз шесть ездил туда-сюда, у меня уже все документы были и каждый раз собеседование. Я говорю: «Я уже настолько собеседованный, ребята, уже не смешно. О чем разговаривать? О нацистах? О друзьях в ВСУ? Опять будут одни и те же вопросы?» Они: «Ну так надо».

Каждый раз пограничники забирали у Николая телефон. Мужчина говорит, что это было очень дико — «даже россияне так не делали».

— Смотрели мои фотографии личные. Ну это ненормально! Там фото моего ребенка, видео, как мы его купаем, а грязные пальцы этого толстолобика лезут в мой телефон. Я хотел сказать: «Ну теперь давай мне свой телефон, тоже буду твою семью смотреть, как ты живешь». Первый раз, когда у меня попросили телефон, решил, что ему позвонить надо. Он говорит: «Да не, посмотреть хочу». Что смотреть? Вот, iPhone 11, смотри.

Когда все документы на ребенка были готовы, Николай с семьей решили ехать в Германию, через Польшу. На границе снова проверили его телефон.

— Меня спросили за группу «Белые халаты» в телеграме: «Знаете, что за нее можно сесть?» Говорю: «Почему меня касается? Вы садитесь». Он мне: «Вижу, юмор любите?» Ну, благо, адекватный попался. Я понимаю, что можно было залететь за это по полной.

Матпомощь, квартира, языковые курсы. Жизнь в Германии

По приезде в Германию семью распределили на две недели в лагерь для беженцев — на время оформления документов. Семье выдали гуманитарную помощь со средствами гигиены, продуктами (хотя в лагере было бесплатное горячее питание), оформили медстраховку.

Потом семье бесплатно выделили двухкомнатную квартиру на 1,5 года и 2,5 тысячи евро на покупку мебели. Доктору оплатили курсы немецкого языка, а также взялись за перевод и переоформление его медицинской лицензии — эта процедура стоит около 7000 евро, но в случае Николая платит государство, так как его специальность является востребованной в Германии. Ему лишь остается сдать немецкий язык и небольшой медицинский экзамен, чтобы приступить к работе.

— Такой помощи я не получал нигде. «Заехал — твои проблемы». Ты, как иностранец, будешь платить больше даже за мобильную связь, потому что нет ПМЖ и нет гражданства. То есть тариф будет совсем другой.

В Германии семья Николая получает ежемесячно 1500 евро. Государство оплачивает школу для ребенка, интеграционные и языковые занятия.

— Германия дает нам, левым пассажирам, шанс. Немцы, в общем, не должны заниматься этим — должна заниматься страна, которая собиралась нас «освобождать» и разрушать наши города.