Фридман: Основных политзаключенных, известных на Западе, Лукашенко приберегает, когда совсем прижмет и придется выторговывать себе гарантии

«Я бы обменял частичное признание легитимности Лукашенко и приезд европейских послов в Минск на массовое освобождение политзаключенных». Такое резонансное заявление сделал член координационного совета Андрей Егоров на конференции «Новая Беларусь», которая состоялась на прошлых выходных в Вильне.

Это новая стратегия демократических сил или призыв к капитуляции?

Обсудили с историком, политическим обозревателем Александром Фридманом.

— Андрей Егоров озвучил новую стратегию или призыв к капитуляции? Почему такой призыв вообще прозвучал?

— Егоров сделал очень умелый ход, чтобы обратить на себя внимание: все обсуждают эту идею. Хотя практического смысла в ней немного: беларуские демократические силы в этой игре – статисты. Во-первых, мы не знаем, в какой степени Лукашенко готов обменять политзаключенных на легитимность. Давайте посмотрим, сколько раз Лукашенко освободил политзаключенных за жесты: Виталия Шклярова взамен на звонок Помпео, верительные грамоты посла Швейцарии за освобождение Натальи Херше, и звонок президента Израиля Ицхака Херцога за освобождение адвоката Майи Райтен-Столь. Причем в израильском случае беларуский режим не просто помиловал и освободил, но еще и штраф довольно внушительный выписали. Лукашенко действует в парадигме собственной логики: как можно отказаться от того, на чем можно заработать?

Все трое, с точки зрения Лукашенко, проходят по категории «иностранцы». А тут предлагают обменять своих. Я сомневаюсь, что Лукашенко готов пойти на такой вариант.

Второй аспект, пожалуй, самый главный: решение возвращать или не возвращать европейских дипломатов в Минск, принимают не беларуские демократические силы. Они могут высказать свое мнение, но решение принимается в Брюсселе, в столицах европейских стран, в Вашингтоне. За что сейчас Лукашенко можно поощрять?

Более того, надо посмотреть на контекст, в котором сделано это заявление. Сейчас, как состоялся большой обмен, идет рефлексия. Я наблюдаю за рефлексией, особенно в Германии, а именно: изначальную эйфорию (вытащили российских политзаключенных из плена) постепенно сменяют критические голоса (отдали России осужденного убийцу). Все громче звучат голоса, что этот обмен должен стать одноразовой акцией, такое повториться не должно, потому что подобными действиями мы поощряем Путина (а значит, и Лукашенко) к различного рода агрессивным действиям.

Думаю, многие люди обратили внимание на Андрея Егорова, которому достаются и лавры, и обвинения в капитуляции.

Но я бы не воспринимал происходящее настолько серьезно. Конечно, если мы можем вместе выпить капучино и обсудить теоретические варианты: что можно сделать? – прекрасно, но все это имеет мало общего с практической политикой. Давайте хотя бы проанализируем известные детали о возможном освобождении Почобута – не за легитимность Лукашенко может его освобождать. Тем более, что легитимность ничего ему не даст: в 2025 году он снова будет баллотироваться и нарисует себе 95%, и его снова признают нелегитимным президентом. Легитимность для Лукашенко была актуальной в 2021 году, а сейчас, на фоне Мадуро, который целый срок отсидел на президентском кресле без признания, и Лукашенко заканчивает свой срок нелегитимным. Кстати, Лукашенко оказался в такой же ситуации, как и Мадуро; последнего не признают не только западные страны, но в добавок и многие страны Южной Америки. Ну и что? Просидел свой срок от начала и до конца.

Ощущение легитимности уже утрачено. Не думаю, что Лукашенко сильно страдает из—за того, что ему не вручают верительные грамоты послы западных стран.

— В каком случае Лукашенко будет готов менять (освобождать, продавать) беларуских политзаключенных?

— За конкретные экономические и политические уступки. Если ему заплатят, снимут значительные санкции.

Но опять-таки, основных политзаключенных, известных на Западе, Лукашенко приберегает на крайний случай, когда совсем прижмет и придется выторговывать себе гарантии.

Мы видим совершенно четкую тенденцию: можно выпустить определенное количество политзаключенных и сразу же набрать новых заложников. Смотрите: в начале июля Лукашенко освободил 18 политзаключенных, якобы больных, но количество набранных политзаключенных уже превысило количество освобожденных. Лукашенко прожженный циничный политик, который понимает, что набрать активистов из Баранович, Могилева или других городов страны не проблема, это массовое явление.

Думаю, беларуское общество знает и обсуждает от силы 50 политзаключенных, за границей знают от силы пару десятков политзаключенных. А известных людей, пожалуй, пятеро: Анджей Почобут, известный в журналистской среде, особенно в Польше, Мария Колесникова, Сергей Тихановский (муж Тихановской), нобелевский лауреат Алесь Беляцкий и Максим Знак, автор «Зекамерона», которого знают в интеллектуальной среде. А кто знает за пределами беларуского контекста Николая Статкевича, Павла Северинца, Игоря Лосика, двух Бабарико – отца и сына? Лукашенко понимает, что заложников, на которых он мог бы что—то заработать или выбить, мало.

— Как заявление Егорова характеризует состояние демократической оппозиции?

— Конференция «Новая Беларусь» прошла в откровенно кризисный момент. Кризис связан с отставкой Валерия Сахащика, с которым, учитывая его военный бэкграунд, связывались определенные надежды на перемены. Конечно, это удар по демократическим силам. Не знаю, как себя проявит его преемник Вадим Кабанчук, но Сахащик был раскрученной фигурой. Когда из Офиса Тихановской уходят известные люди, как дипломат Валерий Ковалевский, или Валерий Сахащик, это говорит о наличии кризисных явлений.

А кроме того, большой обмен стал большой неприятностью для демократических сил, потому что их обвиняют в том, что они не смогли достичь того, чего не могли достичь. Надежда на то, что в результате большого обмена на Лукашенко надавят и на свободе окажутся хотя бы один-два беларуских политзаключенных, была изначально преувеличена. Но в беларуском случае нужно надеяться, иначе станет совсем печально. Когда же этого не произошло, посыпались обвинения в адрес демократических сил.

А что они могли сделать? Тихановская сказала честно и откровенно: нас в известность не ставили, с нами никто не обсуждал. Это признание, что у тебя не хватает влияния. Получается, что жена Навального – Мария Певчих, Леонид Волков, Христо Грозев, тоже связанный с российской оппозицией, участвовали в переговорах, а беларуские демократические силы и национальный лидер оказались за скобками. Естественно, на них посыпались обвинения.

С эмоциональной точки зрения я понимаю обвинения, но я не считаю их справедливыми. О чей роли в данной ситуации следует задуматься, та ко роли Запада. И задать вопрос: почему Германия не включила в обменный список Колесникову, а США согласились на полностью российский список? Почему Беларусь так мало значит для Запада? Почему российские политзаключенные значат для Запада куда больше, чем беларуские? В данном случае эти вопросы уместны, но их задают не американцам и европейцам, а задают Тихановской. У нее объективно нет ответа на эти вопросы. Упрекать ее в том, что она не хочет помогать заключенных в беларуских тюрьмах не справедливы.

А когда российские диссиденты выходят и говорят совершенно не то, что от них ожидают и в Украине, и в Беларуси. Они говорят только о себе: заявляют о необходимости освобождать политзаключенных из российских тюрем, они призывают пересмотреть санкции, они называют себя российскими патриотами, они ничего не говорят о репарациях и компенсациях Украине после войны, а Яшин повторяет, что он вообще не хотел выходить, его силой заставили. Беларусы воспринимают эти публичные заявления как пощечину.

— Когда Запад созреет, чтобы обратить внимание на беларуских политзаключенных?

— А созреет ли?

— Вопрос, на который нет ответа.

— Что показал большой обмен? Не могу сказать, что Запад вообще не волнуют беларуские политзаключенные: Шольц прямо в аэропорту сказал, что будем бороться за дальнейшее освобождение политзаключенных в Беларуси и России. А разве Запад не требует от Лукашенко освободить всех политзаключенных? Требует. А разве Запад хочет, что эти люди сидели в беларуских тюрьмах? Не хочет.

Другой вопрос: что в Беларуси ожидают от Запада? Что Запад наступит на горло собственной песне, перечеркнет свои интересы и принципы и станет выкупать беларуских политзаключенных? Или отменит все санкции, чтобы освободить политзаключенных? Если в Беларуси царят такие ожидания, то этого не будет. Запад руководствуется в первую очередь своими собственными интересами. Большой обмен именно это и показал: первостепенной задачей является освобождение собственных граждан, что Германия и США и сделали. Что касается российских политзаключенных, их тоже следовало освободить, а с другой стороны (думаю, это едва ли не главная идея), Путину надо было преподать урок, сделать ему больно. Бытует мнение, что отпустить Кара-Мурзу или Яшина означает для Путина очень неприятным и очень болезненным шагом. А я в этом не убежден, что Путин так переживает. Ведь сразу после начала он заявил, что люди, которые не с Россией, это мошки: их надо взять и выплюнуть. Яшин, Пивоваров, Кара-Мурза – это мошки в представлении Путина, которых живой российский организм выплюнул.

Я думаю, Лукашенко готов освобождать беларуских политзаключенных. Но него есть четкое представление, какую цену за каждого конкретного политзаключенного он хочет получить. Причем не такие карикатурные представления типа Почобут взамен на Латушко. Это обычное риторическое хамство, которое не имеет ничего общего с реальностью; если режим действительно такие ультиматумы предъявлял, то тут таких всерьез не воспринимают: конец переговорам, до свиданья. Выдвижение невыполнимых требований на переговорах ставит крест на любых переговорах: не выдает Европа диктаторскому режиму политиков.

У Лукашенко есть представление о цене каждого политзаключенного, возможно, за освобождение некоторых хватило бы и возвращения послов. Но в Европе прекрасно понимают: сегодня мы возвращаем послов в Беларусь, а завтра Лукашенко посадит еще 150 человек.

— То есть, Лукашенко разыграет карту политзаключенных тогда, когда у него просто не останется выхода?

— Когда Лукашенко начнет получать те предложения, которые его удовлетворят.

Давайте вернемся к большому обмену и поставим вопрос так: а был ли шанс, что Лукашенко освободит Алеся Беляцкого? Олег Орлов, сопредседатель «Мемориала», он же лауреат Нобелевской премии, которую получил вместе с Беляцким в 2022 году. Если бы Вашингтон сказал: мы согласны на сделку, но должен выйти Беляцкий – еще один Нобелевский лауреат. Не выходит Беляцкий – забудьте про Красикова. Судя по всему, ключевой целью для путина было получить Красикова; наверное, при требовании освободить Беляцкого, после недлительных просьб большого брата Лукашенко пришлось бы отдать Беляцкого. Такой шанс, наверное, был.

Но Беляцкий – только один из 1500 политзаключенных. Для Лукашенко он особый политзаключенный, для Запада – тоже особый, но таких у Лукашенко полторы тысячи. И даже если бы сейчас Колесникова и Беляцкий вышли на свободу – это изменило бы ситуацию в Беларуси? Ничего бы не изменилось.

По различным намекам угадываются диалоги между Минском и Западом о судьбе политзаключенных. Но, по правилам Лукашенко, он не пойдет на освобождение политзаключенных ради их освобождения: он хочет получить конкретную выгоду. А Запад понимает, что, если ты начинаешь платить шантажисту, не выберешься из этой паутины. Сейчас ситуация уже совершенно иная, чем в первой половине 2010-ых, когда происходила разрядка.

BGmedia