Шрайбман: Новый курс администрации США вряд ли учитывает Беларусь, но может быть выгоден Лукашенко

Трамп может снять санкции с России, а может и забросить идею потепления отношений. Если не забросит, для Лукашенко может открыться окно возможностей, но могут и уменьшиться бонусы, которые получает лукашенковская Беларусь от России. Какое место Беларуси в «новом мировом беспорядке», рассказывает политический аналитик Артем Шрайбман.

В политике Соединенных Штатов в отношении России и Украины произошел разворот: президент Дональд Трамп приостановил военную помощь Украине и прекратил передачу разведывательных данных, ссорится с президентом Украины Владимиром Зеленским и хвалит Владимира Путина, открыто говорит, что «мы не будем продолжать бороться» за Украину. Европа видит «переломный момент»: Штаты перестают быть «лидером свободного мира», поэтому помогать Украине придется самостоятельно. Получится ли – еще вопрос. Александр Лукашенко тем временем приглашает Путина и Трампа на переговоры в Минск, Кремль поддерживает идею.

Политический аналитик, эксперт Берлинского центра Карнеги Артем Шрайбман в «Студии» на «Белсате» порассуждал о месте лукашенковской Беларуси в новом формате американско-российских отношений.

Шрайбман подчеркивает, что не знает, каким будет курс администрации Трампа к России, Беларуси и всему региону даже через месяц. Мол, не уверен, что сам Трамп это знает, а тем более этого не знает Лукашенко.

Российско-американские отношения могут улучшаться, при чем сепаратно от европейско-российских, допускает Шрайбман. Тогда для Лукашенко откроется окно возможностей: и он сможет улучшить отношения со Штатами сепаратно от отношений с Европой. США могут снять санкции в качестве «переговорного шага». Американско-беларусское потепление для России не будет проблемой. Наоборот, теперь власти Беларуси будут стараться синхронизировать свои отношения со Штатами с российско-американскими отношениями, чтобы не остаться забытыми, «на обочине». А то и догонять Россию.

«Трамп вряд ли знает о том, что есть такая Беларусь, что против нее есть санкции, которые тоже нужно снять, если будешь снимать санкции против России», – считает Шрайбман.

Однако Трамп не обязательно будет заниматься деэскалацией отношений с Россией, говорит Шрайбман. Трамп может потерять интерес к региону или может убедиться, что Путин не хочет мира и не способен договариваться. Для Лукашенко в итоге ничего может и не измениться именно от фактора Трампа.

Для Лукашенко, тем не менее, есть очевидный плюс от действий Трампа, считает Шрайбман: разрушается трансатлантический консенсус, уже нет «единого Запада». В западной политике начинается диссонанс. В Европе могут активизироваться условные «трамписты», которые могут стать смелее и активнее саботировать общеевропейскую политику.

Любая фрагментация Запада дает Путину, Лукашенко и другим таким режимам договариваться сепаратно с отдельными странами: например, с Венгрией Виктора Орбана или Словакией Роберта Фицо, напоминает Шрайбман. Те могут почувствовать, что прошло время совместной западной позиции, что сейчас можно делать свою отдельную внешнюю политику.

«Я не удивлюсь, если из-за фактора Трампа, из-за этой новой моды на такой меркантилизм в Минске появится больше западных послов, не только американский», – отмечает Шрайбман.

Лукашенко постоянно ищет, как уменьшить зависимость от России, пытается найти «нового старшего брата» в Китае. Может, Вашигтон станет тем «новым старшим братом»? Шрайбман упоминает такой сценарий потепления в американско-российских отношениях, о котором

беспокоился сам Лукашенко: в Россию возвращаются западные компании, но с Беларуси не снимают главные для нее санкции – санкции Евросоюза. Тогда возможности для Беларуси на российском рынке закончатся.

Какое-то потепление в отношениях с третьими странами дает Лукашенко больше поля для собственного маневрирования, соглашается Шрайбман. Если Запад находится в однозначной конфронтации с Россией, в «войне, в которой нет полутонов», то у Лукашенко нет возможности сказать Путину, что он не просто улучшает экономическое состояние, а самостоятельно выстраивает отношения и ищет, где можно разрушить единство западного мира.

«Для лукашенковской дипломатии это время возможностей, – говорит Шрайбман. – По крайней мере пока. Пока у Трампа есть интерес к определенной такой перезагрузке – то, что пытались разные американские администрации с Россией делать».

Шрайбман повторяет: в такой неустойчивой, волатильной обстановке трудно прогнозировать, продолжится ли это потепление хотя бы до конца года.

Война в Украине в определенной степени оказалась выгодной Лукашенко: Беларусь работает на оборонительную промышленность России, от этого растет экономика. Многие бонусы от войны, которые Лукашенко мог капитализировать, уже «съедены», объясняет Шрайбман: российский рынок стагнирует, беларусский экспорт в Россию тоже уменьшается. С другой стороны, потенциальное перемирие в Украине вряд ли приведет к мгновенной остановке российской военной машины: России предстоит восстанавливать военный потенциал, российскую армию нужно будет перевооружать, сохранять в качестве угрозы Украине и Западу, российский военно-промышленный комплекс будет в дальнейшем иметь запрос на беларусскую продукцию.

Однако война – это тоже риск эскалации. Шрайбман замечает, что риск более глубокого вовлечения Беларуси в войну в Украине сохраняется, а Лукашенко этого не хочет. Продолжение войны – не лучший сценарий для Лукашенко, а сценарий, который содержит бонусы и риски, «минное поле». Лукашенко может быть искренним, когда говорит, что было бы хорошо сделать какое-то перемирие, особенно если в нем Беларусь как государство может найти себя.

Распространена среди политиков и политических комментаторов идея, что в случае прекращения войны в Украине Беларусь может стать или «вишенкой на торте» для России, или «утешительным призом» для Путина. Если не удалось захватить Украину, может захватить хотя бы Беларусь? Шрайбман не согласен с этой идеей в части «Запад положит Беларусь на стол Путину», в части «нас разменяют» и «дадут как компенсацию за Украину».

«Мне кажется, что в представлении Путина, в представлении Запада и российского народа Беларусь уже находится под российским контролем, поэтому это не весомый переговорный козырь», – рассуждает Шрайбман.

После приостановки войны в Украине Путин может обратить внимание на другие места, «точки притяжения» для расширения империи, и Шрайбман не считает Беларусь самой очевидной точкой. Беларусь, говорит он, это «витринный» формат отношений для Путина: всему постсоветскому пространству показывают, «как можно» и «как надо», если дружить с Россией. При том Шрайбман не исключает, что Путин «в ментальной деградации» дойдет до идеи «воссоединить как можно больше земель». Это возможный поворот событий, но безосновательный даже в концепции имперского расширения России, ведь Беларусь при Лукашенко – надежный союзник. Шрайбман не может увспомнить прецедентов за последнюю сотню лет, когда Россия лишала бы такого союзника суверенитета, когда всё «и так работает».

Если в Беларуси случатся новые политические беспорядки, если возникнет риск, что Беларусь при живом Путине сможет выйти из-под российского контроля, тогда Шрайбман может допустить возможность «резких движений». Пока же присоединение Беларуси к России трудно «продать» российскому народу как некую значимую победу. Отношения с Кремлем могут ухудшаться или улучшаться, но Лукашенко уже не в той форме, чтобы иметь реалистичные шансы «перейти в западный лагерь» – он уже не может стать приемлемым для Запада, как мог 10, 15 или 20 лет назад.

При живом Лукашенко Шрайбман не видит такого сценария, чтобы Беларусь резко отдалялась от России. Это если бы в 2020 году беларусская революция победила с каким-то насилием, это было бы соблазном для России ввести армию или Росгвардию и присоединить Беларусь. Однако при Лукашенко и Путине присоединение Беларуси к России не нужно ни первому, ни второму, а роковой угрозе формальному суверенитету нету. Другое дело – неформальная сторона суверенитета: Беларусь при Лукашенко лишается кусков реального суверенитета, этот процесс может продолжиться.

Виталий Цыганков, Алесь Новоборский, "Белсат"