Беларусь приближается к очередной президентской кампании в следующем году, первой после неудавшейся революции 2020-го. Готовясь к новому номенклатурному экзамену, Александр Лукашенко решил обновить не только конструкцию режима, но и персональный состав белорусского руководства, пишет политический аналитик 

Череда его недавних кадровых решений затронула ключевые посты в правительстве и администрации президента. Она сочетает в себе два, казалось бы, противоположных тренда — назначение на ключевые посты молодых и активных, но безоговорочно лояльных технократов и возвращение проверенных, но подзабытых тяжеловесов из прошлого.

Смена в МИД

Одно из самых заметных новых назначений — это смена министра иностранных дел. Лукашенко не устроили стиль и результаты работы Сергея Алейника. Тихого, мягкого и пассивного дипломата отправили на почетную пенсию сенатором меньше чем через два года после назначения. Это нетипично короткий срок для министра иностранных дел Беларуси. Предыдущие главы МИД — Сергей Мартынов и умерший в конце 2022 года Владимир Макей — занимали эту должность по десять лет каждый.

При Алейнике белорусская внешняя политика стагнировала в узких рамках, доступных сателлиту России во время войны. При этом отношения с главным союзником — зона ответственности Лукашенко лично, а работа МИД здесь сведена к протокольным функциям. На западном направлении удалось лишь активизировать контакты с главным европейским диссидентом — Венгрией. А отношения с остальными странами мира, несмотря на череду визитов Лукашенко в новые для него африканские и азиатские страны, остались на уровне красных дорожек, деклараций и надежд.

Алейника заменили на Максима Рыженкова, который уже был дипломатом в 2000-е, но последние восемь лет работал на должности первого замглавы АП. По отзывам, он более активный, своенравный, не слишком компромиссный и бесспорно преданный Лукашенко чиновник. В принципе, так можно описать большинство назначенцев этой волны.

Новый министр иностранных дел, как и кто угодно на этом посту сейчас, вряд ли сможет выжать что-то большее из положения, в котором оказался Минск. Однако Лукашенко все равно хотел бы видеть во главе МИД более близкого себе по темпераменту и стилю человека — готового без сантиментов хамить внешним врагам и увольнять из ведомства всех заподозренных в нелояльности дипломатов, оставшихся там по недосмотру с 2020 года.

В этом смысле назначение Рыженкова символически завершает эру Макея, ближайшим соратником которого был и Алейник. Новый министр всегда был аппаратным оппонентом покойного и пытался вмешиваться в работу МИД со своей должности в АП. Теперь он получает карт-бланш на перенастройку и ведомства, и тона дипломатии Минска под себя.

Тонизировать и освежить

Другое громкое назначение — перевод белорусского посла в России Дмитрия Крутого на пост главы АП. Эта должность освободилась после того, как Игоря Сергеенко, довольно закрытого и малопримечательного генерала КГБ, перевели с нее в спикеры парламента. А вот нового главу АП незаметным не назовешь: Дмитрий Крутой — бюрократический вундеркинд по скорости движения по номенклатурной лестнице.

Чиновнику всего 43 года. В 2018-м он стал самым молодым министром экономики в истории Беларуси, одним из ярких представителей либерального крыла правительства. Уже через год его повысили до вице-премьера, сделав ответственным за экономику и переговоры об интеграции с Россией. В середине 2020-го Крутой стал замглавы АП. А через два года — послом в Москве с полномочиями вице-премьера, что отражает реальную роль этой должности в белорусской системе.

На своем посту в России Крутой продемонстрировал бюрократический активизм, нетипичный для Беларуси. Он постоянно ездил по российским регионам, угрожал наказывать маркетологов крупных экспортеров за пассивность на рынке главного союзника, требовал у российских медиа снимать с эфиров тех артистов, кто осудил репрессии в Беларуси, инициировал объединение экстремистских списков двух стран.

Многие белорусские чиновники после 2020 года проделали путь от молодого реформатора до реакционного государственника. Но в исполнении Крутого этот акт присяги новому курсу, видимо, показался особенно убедительным для Лукашенко, раз он решил поручить Крутому управление главным гражданским органом страны.

Другое назначение из того же ряда — новый министр информации Марат Марков. После череды блеклых бюрократов во главе этого пропагандистско-цензурного ведомства в министры впервые взяли человека, который несколько лет сам работал на передовой, возглавляя телеканал ОНТ и ведя одно из главных телешоу страны.

Именно к Маркову на эфиры водят «раскаявшихся» оппозиционеров после обработки в изоляторах, чтобы они открестились от своих взглядов. Самым громким примером был активист Роман Протасевич, задержанный в 2021 году на борту перехваченного для этого самолета Ryanair.

От многих коллег по цеху Маркова отличает фокус на эффективности пропаганды, а не на ее крикливости. И именно в эту сторону начал в своей риторике сдвигаться сам Лукашенко. За две недели до назначения Маркова он раскритиковал самых одиозных из своих пропагандистов, в том числе за излишние оскорбления в адрес Украины и украинцев.

Бывший военный Марков, безусловно, не адепт более либеральной или прозападной информационной политики. Но близкие к нему телеграм-каналы уже давно критикуют пророссийских радикалов в новом поколении пропаганды и провластного активизма Беларуси. Неслучайно блогеры этого толка заметно расстроились из-за нового назначения.

Выбор именно такого человека в заведующие информационной политикой перед выборами 2025 года — тоже своеобразный сигнал. Лукашенко, очевидно, хочет привести пропаганду к более тонкой работе, эффективному влиянию на массы, вместо потока желчи и эмоций, которые заходят лишь узкой группе ярых сторонников российского реваншизма.

Сторожа из прошлого

Одним из самых неожиданных назначений оказалось возвращение в руководство страны Натальи Петкевич. Она стала первым заместителем Дмитрия Крутого в АП. Побывав на разных постах в администрации Лукашенко в 2000-х годах, Петкевич была настоящим серым кардиналом в тогдашней Беларуси. Ее помнят как реакционную по взглядам, жесткую и импульсивную начальницу, иными словами — человека, похожего по стилю управления на самого Лукашенко.

Последние 10 лет она была в тени, не занимая государственных должностей, но ее решили вернуть в строй. Понятно, что у Лукашенко короткая скамейка запасных и он вынужден обращаться к проверенным кадрам из прошлого. Но, скорее всего, здесь есть и элемент сдерживания нового главы АП — желание приставить к молодому и успешному Крутому надежного надзирателя, которая будет скорее человеком Лукашенко, чем своего непосредственного начальника.

Аналогичный камбэк недавно совершил и другой ветеран белорусской официальной политики — Александр Косинец. 65-летнего экс-главу президентской администрации вернули с пенсии в апреле, чтобы назначить заместителем Лукашенко в новом конституционном органе — Всебелорусском народном собрании (ВНС).

Этот аналог всенародных съездов в коммунистических режимах задумывался как запасной аэродром для Лукашенко — почетный орган, куда экс-лидер сможет уйти как бы на повышение, постепенно передавая оперативное управление страной новому поколению.

Лукашенко действительно занял должность председателя президиума ВНС в апреле. Но нет признаков, что он планирует отказываться от президентского поста, хотя сразу после протестов 2020-го обещал, что это будет его последний срок. Теперь же риторика и от Лукашенко, и от номенклатурщиков на апрельском заседании ВНС была пронизана идеей незаменимости вождя и слишком опасного внешнего фона, чтобы пускаться в пучину транзита.

Косинец, как заместитель Лукашенко в ВНС, стал по факту смотрящим за новым органом, который по конституции наделен серьезными полномочиями — вплоть до отмены итогов президентских выборов, введения военного положения, отмены всех решений госорганов, включая президента.

Такой заместитель подходит на должность идеально, если задача состоит в том, чтобы на базе ВНС не вырос какой-то альтернативный центр силы. Неслучайно в президиум этого органа не включили номенклатурных тяжеловесов.

Косинец не только фанатично лоялен Лукашенко, но, по отзывам работавших с ним людей, еще и хронически недоговороспособен, жесток и конфликтен в отношениях с подчиненными. То есть из всех возможных заместителей Лукашенко — а такой пост в стране появился впервые — Косинец наименее способен к строительству коалиций и заговоров за спиной у лидера.

Иными словами, его, как и Наталью Петкевич, вернули в верхушку режима скорее как стабилизаторов, гарантов того, что амбициозные и активные технократы не почувствуют себя слишком раскованно.

Разумеется, многое в наше время может поменяться за ближайший год, включая взгляды Лукашенко на то, сколько государственных постов ему надо занимать. Но пока он не выдвигает вперед какого-то понятного для системы преемника, чего можно бы было ожидать от автократа накануне очередных выборов, если бы он не собирался на них выдвигаться.

Вместо этого в стране к 30-летию правления Лукашенко нормализуется культ личности. Пропаганда снимает про него фильмы, чиновники предлагают издавать сборники его текстов и с телевизионных экранов просят своего лидера не бросать их. Сам он рассуждает о том, что сейчас не время для двоевластия, надо посмотреть, как система примет новый орган — ВНС.

Все это выглядит как прокрастинация, откладывание транзита, а не подготовка к нему. Как и последние кадровые решения скорее указывают на то, что перед очередным президентским сроком Лукашенко настроен освежить свой режим, придать ему бодрости и динамизма за счет новых лиц, но не пускать их к штурвалу.

 carnegieendowment.org