47-летний Алексей Навальный умер в исправительной колонии №3 в Ямало-Ненецком автономном округе. В Кремле вероятной причиной смерти политика назвали оторвавшийся тромб.

Алексея Навального больше нет в живых. И ответственность за его гибель лежит на путинском режиме, который в 2022 году приговорил оппонента к девяти годам колонии общего режима за мошенничество при сборе донатов и «неуважение» к суду. А в 2023 году для надежности Навальному добавили 19 лет колонии особого режима за организацию «экстремистского сообщества».

Мировые лидеры жестко отреагировали на смерть Алексея Навального. Но одной озабоченностью Путина не победить.

BGmedia попыталась разобраться в том, к каким последствиям приведет политическое убийство Навального. Об этом – разговор с историком, политическим обозревателем Александром Фридманом.

– Не будем разбираться в причинах гибели Алексея Навального…

– Тем более что истинные причины его смерти мы все равно не узнаем. Вопрос в том, остановится путинский режим на медицинской версии, то есть на смерти по естественным причинам, либо начнет искать «след западных спецслужб» – эта версия уже набирает обороты в российской пропаганде. Думаю, вопрос пока окончательно не решен – какую именно версию они будут продвигать.

– Какие последствия повлечет гибель Алексея Навального? О чем говорит международная реакция на его смерть?

– Давайте начнем с России. Никаких особых последствий ждать не приходится. Действительно, смерть Навального для его сторонников – политическое убийство, их отношение к путинскому режиму будет только ухудшаться. Но больших акций протеста ждать не приходится: в пятницу выходили россияне на Лубянской площади, выходили в Санкт-Петербурге, но их разогнали.

Российские оппозиционеры, которые находятся на Западе, действительно проводят акции протеста.

Западные политики уже высказываются, и говорят совершенно правильные вещи, совершенно правильно подчеркивают его роль, его мужество, его ценность. Сейчас начинают копаться в политическом прошлом Навального, которое вызывает определенные вопросы. Но ведь разговор не об этом: разговор о его действиях, о его возвращении в Россию, о его последовательной борьбе с путинским режимом. Действительно, слова подобраны правильные, но что может сделать Запад? Осуждение – да, санкции – возможно, а кроме этого? Запад должен был бы понять, что смерть Навального показывает всю сущность путинского режима. Гибель Навального стала возможна, потому что российские власти или хотели его гибели, или совершенно спокойно восприняли его смерть. Отличие Путина от Брежнева или Андропова состоит в том, что они бы до такого не дошли, они бы не допустили такого. Потому что понимали: престижу Советского Союза наносится непоправимый ущерб, а правящий режим навсегда будет ассоциироваться с убийством известного диссидента. В советских лагерях умирали диссиденты, но не те, чьи имена гремели на весь мир. Как раз за известными диссидентами советский режим следил с особым усердием. Когда академик Сахаров голодал, его насильно кормили, потому что боялись, что он умрет. А, следовательно, последует мировая реакция.

А путинскому режиму уже все равно. Мало того, путинский режим использует смерть Навального в антизападной пропаганде. Они не говорят: давайте отнесемся с уважением к смерти, давайте не будем спешить с выводами, нет, они сразу нападают. Все спикеры и представители российского режима только и рассуждают о том, кому выгодна смерть Навального. Человеческая жизнь и смерть не играет для них никакой роли, главное, обсудить, кому это выгодно.

Если на Западе через смерть Навального укрепится правильное понимание того, с кем Запад имеет дело, насколько это бескомпромиссный и подлый враг, и, соответственно, борьба с этим режимом усилится, в том числе и через предоставление помощи Украине, это следует оценивать как положительный результат. А если только прозвучит «озабоченность» и «обеспокоенность», то и Путин, и Лукашенко воспримут это как показатель слабости.

– Как гибель Навального аукнется на судьбе беларуских политзаключенных?

– А тут мы должны проводить четкую разграничительную линию между беларускими политзаключенными, которые известны, за судьбой которых следят, которые получили политическую известность во всем мире, и менее известными политзаключенными. В первую очередь речь идет про Нобелевского лауреата Алеся Беляцкого, про Виктора Бабарико, Николая Статкевича, Марию Колесникову. А с другой стороны – остальные политзаключенные (а таких подавляющее большинство, к сожалению), о которых на Западе никогда не писали, а если и напишут, то только в связи со смертью. Как Витольд Ашурок, Алесь Пушкин, Николай Климович и Вадим Храсько. Для малоизвестных политзаключенных принципиально вряд ли что изменится: их как угнетали безнаказанно, так и угнетают.

Что касается «особых» политзаключенных, то их судьба действительно зависит от реакции Запада. Если последуют реально жесткие шаги со стороны Запада, очень неприятные шаги для России (это маловероятно), тогда и режим Лукашенко призадумается о том, как обращаться с политзаключенными.

Тут надо вот что понимать. Если бы Путин или Лукашенко приняли решение уничтожить всех политзаключенных, то они могли бы очень быстро это сделать. Но ведь преследуются разные цели: и наказать, и издеваться, и причинить максимальные мучения, чтобы смерть казалась им освобождением. Весь садизм режима Лукашенко вызван чувством личной мести, которая утоляется таким образом. Если беларуский режим увидит, что за гибель самого известного в мире политзаключенного Навального (его известность не идет ни в какое сравнение с популярностью беларуских политзаключенных, при всем моем уважении) российским властям ничего не будет, тогда мы действительно может ожидать очень быстрых и очень плохих новостей. Не обязательно надо идти и убивать человека, не обязательно отдавать прямой приказ. Для Навального создавали именно такие условия, чтобы произошло то, что произошло. А про беларуских политзаключенных у нас практически нет информации, в отличие от той же России. Про Навального мы знали довольно много, потому что российские власти вели себя настолько нагло, что ничего не скрывали; беларуские власти, напротив, все скрывают. Все, что происходило с Бабарико, с Колесниковой, которую под общественным давлением вынуждены были показать в больнице, но сейчас вся информация о них скрывается. Мы даже приблизительно не можем представить, каково политзаключенным, в каком состоянии они находятся. Но если со стороны Запада не последует никакой реакции, то условия их содержания будут только ухудшаться. А это означает, что мы можем готовиться к скорым и самым плохим новостям.

– Беларуский режим давно демонстрирует убийственное отношение к политзаключенным. Сейчас режим Лукашенко и режим Путина объединили базы лиц, которые находятся в розыске. Происходит взаимное сращивание репрессивных аппаратов, взаимопроникновение и взаимообучение обеих репрессивных систем.

– Они срастаются в один организм: одни практики отрабатываются в Беларуси, другие в России. Все, что мы наблюдаем в последние годы: политические убийства, отравления, попытка добиться экстрадиции в Россию группы Би-2, посадка самолета RayanAir с Протасевичем на борту в Беларуси – все эти методы могут использоваться как в Беларуси, так и в России. В России пока самолетов не сажали по примеру Протасевича, возможно, такую практику предотвратили санкции, введенные против режима Лукашенко. Сейчас российские самолеты все равно не летают в Европу, но тогда Белавиа получила очень болезненные санкции.

Режимы и другие возможности используют, как с Би-2: авось удастся затянуть их в Россию? Этот кейс провалился, но это не значит, что путинский режим прекратит свои попытки. Убийства, отравления…

Я переверну немного ситуацию. В Беларуси минимум четыре человека умерли в заключении, это не самые известные диссиденты, но они погибли в тюрьме. Теперь это перекинулось на Россию, хотя там подобное происходило и прежде, например, с Магнитским. Оба режима одинаковые, просто у Лукашенко возможностей меньше. Но за его спиной стоит Россия, и на ее, на ее ресурсы Лукашенко все больше и больше может полагаться.

Смерть в российских застенках самого известного в мире политзаключенного Навального – этапное событие. Это трагедия для семьи, безусловно, это трагедия для всего демократического движения в России, потому что оно потеряло самую перспективную, самую харизматичную и авторитетную фигуру. Это катастрофа для Запада, потому что умер человек, за освобождение которого Запад боролся, которому, в конце концов, в Германии жизнь спасли. И то, что этот человек умирает, что Запад не смог его вызволить, у него не хватило сил и возможностей, лишний раз показывает и слабость западных стран.

Тут надо еще раз подчеркнуть, что все сравнения с Советским Союзом не корректны. Сегодняшний российский режим более отмороженный, чем режим Хрущева, Брежнева и всех остальных. Они, по крайней мере, действовали с оглядкой, они не хотели зваться кровавыми убийцами, они не хотели быть исчадиями ада. Они действовали хоть иногда с оглядкой, хотя бы не развязывали войн в Европе. Естественно, они вводили советские войска в другие страны, но кровавые войны в Европе не вели. И за диссидентами они предпочитали следить. Тот же Брежнев предпочитал выкидывать их за границу. Они выбросили за границу Солженицына, они бы и академика Сахарова выбросили, но не могли: он являлся носителем военных секретов, он являлся отцом советской водородной бомбы.

Читать далее: «Лукашенко предоставит беларуский балкон для войны, когда это понадобится Путину». Чего ждет Запад?

Сегодня даже если известный беларуский политзаключенный объявит голодовку в тюрьме, то они даже спасать не станут, как Козулина в свое время. Ему не дали бы умереть. У тех, кто правит сегодня, руки в крови настолько замараны, что им уже все равно, они не рассчитывают на компромиссы с Западом. Что теряет Путин? Против него возбуждено уголовное дело, выдан ордер на его арест, так что западная реакция его не трогает.

 BGmedia